Рассказы старого лешего

Мама-горихвостка после завтрака села в свое гнездышко и, не заметив перемены в нем, стала спокойно насиживать.

— Знаешь, мне как-то не очень удобно сидеть на яйцах, — сказала мама. — Мне кажется, что одно яичко немного больше других. Я думаю, что из него выведется замечательный птенчик.

Папа не обратил внимания на эти слова и продолжал беспечно насвистывать песенку.

Прошло одиннадцать дней. Из крупного яичка вывелся птенчик. Он был голый, темно-розового цвета.

— Какая прелесть! — воскликнула мама. — Посмотри, папа, как он хорош, как он похож на тебя!

Папа посмотрел на птенца, ничего не сказал и выбросил из гнезда скорлупки. Птенец широко раскрыл ярко-оранжевый рот и стал пищать. Родители полетели за кормом. К вечеру птенец окреп, подрос и… стал выбрасывать из гнезда яички своих приемных родителей. Он ловко закатывал их к себе на спину и, придерживая крыльями, придвигался к краю гнезда, нагибал голову и, подкидывая гузку, выбрасывал яичко за борт.

«Вот и порядок! Теперь я буду один в гнезде, и все вкусные пауки, жуки и личинки будут только мои», — думал птенчик.

Папа и мама без передышки таскали ему мух, бабочек, гусениц, жуков. Удивительный птенчик ни от чего не отказывался и только требовал:

— Дай! Дай! Еще!

Мама была в восторге. Она не могла налюбоваться на своего сынка:

— Вы только посмотрите, как он глотает, какой у него аппетит! Это будет гений! Я ни у кого из своих знакомых не видела такого ребенка. Он уже сейчас с меня ростом, а что же будет, когда он возмужает… Несомненно, это вундеркинд, это слава нашего семейства!

Птенчик рос. Он один занимал все гнездышко, покрылся костышами и стал походить на ежа. Два темных глаза и оранжевый рот придавали ему еще более устрашающий вид. Потом костыши превратились в перья, и птенчик стал пробовать свои силы. Он еще не мог летать, он только расправлял свои крылья и махал ими. В гнезде ему было тесно, хотелось на простор, в лес, в широкий мир. Мама садилась ему на спину, всовывала ему в горло большую гусеницу и восхищенно говорила:

— Какой ты у меня красавец! Погоди, не летай, мой милый, у тебя еще слабые крылышки и ты упадешь, а на земле бегает ежик — он съест тебя.

Папа-горихвост с удивлением смотрел на своего сына, и многое в нем ему не нравилось. «Почему он такой громадный? — думал папа. — И эти поперечные полосы на груди… Совсем как у ястреба-перепелятника. А хвост? У нас, горихвосток, всегда бывает рыжий хвостик, огненно-рыжий, и мы всегда им быстро-быстро покачиваем, а у этого ребенка хвост серый, и он им не качает. Нет, тут что-то не так. И скорлупки того яичка, из которого вывелся этот молодец, были, как я вспоминаю, не такого цвета, как у нас, горихвосток… Жена в восторге от него, она уверена, что это вундеркинд, будущий гений, слава нашего рода, а я… я сомневаюсь. Мне все кажется, что это не наш ребенок… Но кто мог подкинуть нам его? И куда делись яички, голубые яички, которые я видел в гнезде до появления этого птенца?»

Прошло двадцать дней, как вывелся птенчик. Он оперился, окреп и вылетел из гнезда. Он летал еще плоховато, но дней через пять-шесть вполне овладел искусством полета. Когда ему хотелось есть, он отыскивал маму или папу, подлетал к ним и, трепеща крыльями, открывал рот. Жалостливые родители садились к нему на голову или на спину и засовывали свои головки в раскрытый рот обожаемого птенчика. Как-то на глазах у папы он увидел на листочке дерева большую мохнатую гусеницу. Эту гусеницу, черную и страшную, называют «поповой собакой». Гениальный птенчик тут же, к ужасу папы, проглотил ее.

«Вот это да… — подумал папа. — Мне страшно на нее глядеть, а он глотает ее, как мошку. Жена права, что считает его вундеркиндом. Ну разве может даже самая смелая горихвостка проглотить такое страшилище? Я уверен, что люди поставят ему еще при жизни памятник. Кто же из птиц может сравниться с ним в количестве истребленных насекомых! Да, это гений!»

Птенчику пошел третий месяц. Он вполне оперился, стал великолепно летать, стал ловить и есть жуков, кобылок и главным образом мохнатых гусениц. В небольшом количестве он ел ягоды крушины, бузины и другие, родители продолжали подкармливать его, и он иногда прилетал на свой родной пенек.

Наступала осень. Старые кукушки стали уже готовиться к отлету. Наш кукушонок еще держался своих родимых мест и не решался покинуть их. Горихвостки, папа и мама, уже улетели, и из знакомых птиц осталась одна зорянка. Она прыгала по земле возле пенька и большим черным глазом смотрела на кукушонка.

— Вам пора улетать, — сказала она. — Насекомых уже почти нет, а ягоды вы не очень любите.

И кукушонок полетел на юг, в незнакомые, теплые страны, за широкое море.

Счастливый путь тебе, вундеркинд! Будем ждать тебя весной!

ОСТРОВ ВРАНГЕЛЯ

На этом острове обычно родятся белые медведи.