Рассказы старого лешего

На этом острове уже в апреле, когда еще вся земля покрыта льдом, появляются первые моржи. В конце июня на громадных льдинах близ острова можно увидеть залежи этого зверя. Их бывает до двухсот — трехсот зверей. Моржи много и крепко спят. Моторная лодка может подойти на сорок — пятьдесят метров. На веслах можно подойти совсем вплотную и услышать разноголосый храп. Звери лежат в самых непринужденных позах — на спине, сложив на груди ласты и подняв к небу громадные бивни. Иные, уцепившись клыками за льдину, спят наполовину в воде или навалившись на тушу соседа.

Иногда два моржа, поднявшись на передних ластах, стараются нанести друг другу удар в шею. Соседние моржи поднимают поощряющий рев. Побеждает тот, кто поднялся на ластах выше и у кого клыки длинней. Побежденный склоняет голову, и уже оба спят мирно рядом. На шеях самцов, как ордена, розовые шишки — следы схваток.

Льды тают, и моржам надо вылезать на берег, и вот они, напирая и клыками подгоняя передних, лезут на берег и тут же засыпают.

Моржи панически боятся всего летящего. Их пугает даже чайка-бургомистр. Пятнадцать — двадцать дней лежат они на острове и уходят в океан на восток, к плавучим льдам.

Длина моржа достигает шести метров, вес до двух тонн. Сломавший клыки морж погибает. Питаются они креветками и всякими морскими мелкими животными.

МЕДВЕЖОНОК УМКА

Под береговым обрывом, между громадными камнями, белая медведица выкопала глубокую яму и, свернувшись клубком, легла в ней. Над снежной пустыней бушевала буря. Лютый мороз сковал ледяные поля. Все живое попряталось, зарылось в снег. Буря засыпала снегом яму над белой медведицей, и ей было уютно и сравнительно тепло. Она стала ждать появления на свет медвежат.

Был февраль, зима была в самом разгаре, и остров Врангеля под глубоким снегом при шестидесятиградусном морозе то освещался северным сиянием, то стонал под злобными хватками бури. Только белые медведи бродили, не боясь мороза, по ледяным полям, ловко пробираясь между торосами или переплывая большие разводья. Иногда медведи далеко уплывали в море. Их встречали рыбаки в десятках километрах от берега и от ледяных полей. В этом суровом краю белый медведь был у себя дома. Ни холод, ни голод, ни бешеные бури не пугали его. Громадному зверю помогало превосходное чутье, хорошее зрение и слух. На еду медведь неразборчив. Он ест главным образом тюленей, летом поедает птиц и их яйца. Выброшенную морем рыбу и трупы моржей и китов он тоже не оставит без внимания. Все, что можно съесть, он съест.

На календаре биостанции дни мелькают за днями, а на просторах ледяных полей тянется бесконечная полярная ночь. На темном небе то сияют звезды, то ходят сполохи северного сияния, то вдруг задует бешеный ветер — и все смешается в снежном урагане, и уже нет ни неба, ни земли, только ветер да снег.

Медведица покойно лежит в своей снеговой хатке. У нее на груди два медвежонка, два маленьких существа. Слепые, глухие, почти без шерсти. Она прикрыла их мохнатой лапой и дремлет; малютки ростом не больше рукавицы, сосут и тоже дремлют. А вверху над их пещеркой ревет буря, бешеным вихрем мечется морозный снег. Все живое попряталось под нависшие камни, нырнуло в море, закопалось в снег. Время идет, медвежата стали видеть и слышать, а на втором месяце начали ползать и по своей маме, и по снегу пещеры. Сто семьдесят дней пролежала медведица под снегом, сильно проголодалась и с подросшими медвежатами вылезла на белый свет. Был апрель, солнце поднялось над горизонтом, было светло и шумно. По воздуху с криком летели стаи птиц, а с далекой отмели доносился рев моржей. На береговых скалах сидели тысячи птиц: чайки, кайры, тупики… Все они кричали, ссорились, стараясь захватить маленький кусочек скалы, где бы можно было положить яичко. Чайки-бургомистры внезапно налетали, хватали у зазевавшейся кайры яйцо и с яйцом в клюве взмывали вверх.