Рассказы. Том 4. Фатализм

И тут он увидел это. Над ним, выглядывая из-за края заводской крыши, поблескивала в косых лучах солнца круглая голова, и ужасное сопло маслопитателя опускалось вниз, как морда. Хищный, похожий на зверя, он присел и вытянул свои острые клешни. Теперь они его поймают. Нет возможности повернуть. Один робот сверху и другой снизу. А на фабрике мигали домны, визжали истерическим ликованием сверла, и стучали в нечеловеческом веселье поршни.

Миллионы потоков сознания сошлись в бушующем водопаде в мозгу Шелдона. Человек построил машины — машины уничтожили человека — и деньги не смогли спасти его; власть прессы тоже не могла спасти его; не спасло его и оружие; и любовь тоже — ибо сама власть, которой управлял человек, обернулась против него. Эпоха человека закончилась, и машины будут править миром, потому что не было никакого средства против них.

Не было?

Было! Последняя жизнь на Земле. Это было единственное оружие, которое было у человека. И если он не сможет выжить, то погибнет единственным известным ему способом — как хозяин земли, а не раб машин. Это заняло секунду, но клешни внизу уже были вытянуты, как и клешни наверху. Затем Шелдон повернулся к лестнице. Он прижал бочонок к груди, посмотрел вниз и ухмыльнулся. И прыгнул. Шелдон так и не услышал взрыва. Его последняя сознательная мысль — последняя сознательная мысль человеческого мозга на Земле — была о том, как его тело переворачивается снова и снова. Вращаясь снова и снова, как снова и снова крутится Земля среди звезд — словно крошечный винтик в огромном механизме безграничного космоса.

ПЛАНЕТА СТРАХА (The Fear Planet, 1943) Перевод Р. Дремичева

Я надеюсь, что никто никогда не прочтет это. Потому что, если кто-нибудь это сделает, это будет означать лишь одно, что кто-то еще прибыл сюда. И если они придут, значит их поймают, как поймали нас.

Просто чтобы не рисковать, я не буду указывать даты. Я не буду указывать название нашей экспедиции. Никаких подсказок.

Просто предупреждение.

Да, я напишу это как предупреждение. Напишу сейчас, пока еще могу.

Мы приземлились вчера на этот проклятый астероид. Нас было четверо — капитан Джейсон Штурм; маленький Бенсон, инженер и штурман; Хекер, наш биолог. А я сам — радист, помощник штурмана, мастер на все руки.

Не хочу акцентировать внимание на нашем путешествии. Оно не было приятным. Упакованные как сардины в жестяном корабле, несущемся в космосе. Мы были готовы приземлиться даже на комету, чтобы почувствовать твердую почву под ногами.

Карты капитана Штурма демонстрировали прекрасный творческий подход, и будь я проклят ничего больше. Почему он выбрал именно это направление, я никогда не узнаю. Забытый Богом маленький астероид, как мне показалось, — и он определенно был таким. Но мы были в восторге, когда стали спускаться вниз. Показания Бенсона по анализу атмосферного давления, плотности и компонентов показали, что мы можем свободно выйти наружу без использования наших вакуумных костюмов. Влажный воздух и достаточно кислорода. Температура выше восьмидесяти.

Когда мы приземлились, Бенсон выглянул через технологическое стекло наружу.

— Боже, — пробормотал он. — Какое место!

Я не мог бы сказать лучше в любом случае.

Прищурившись, я рассматривал поверхность этой миниатюрной земли. В свое время я немного выпивал. И видел розовых слонов. Но это был первый раз, когда я увидел зеленый кошмар.

Вот что это было за место — зеленый кошмар.

Ничего кроме леса насколько мог видеть глаз — пышного тропического зеленого леса. Болотные растения поднимались из грязи, которая была не коричневой, а незрело-зеленой. А среди скрученных растительных щупалец плыл туман. Жидкие облака клубящегося, зеленоватого пара.

Наша собственная Амазонка была ничем по сравнению с этим перезревшим и гнилым видом. Настоящий зеленый ад.

Но мы были на корабле многие недели. Как я уже сказал, все выглядело хорошо. И если воздух был как раз…

— Пойдем, — сказал капитан Джейсон Штурм. Высокий, грубоватый, закаленный старый космический пес, известное имя в анналах межпространственных исследований.

Он уже достал флаг и развернул его. Типичное действие Штурма. Долговязый биолог Хекер помог мне достать маркер с официальным исследовательским диском. Мы опустили лестницу вниз и спустились в ил.

Штурм шел впереди. Словно новый Колумб — флаг и все такое.

Он шагнул в клубящийся туман и двинулся дальше. Три шага, и мы едва могли его разглядеть. Настолько густыми были испарения. Словно гороховый суп.

Но он воткнул конец своего флагштока в грязь и произнес небольшую речь.

— Я предъявляю свои права от имени…

Я не слушал. Я пытался тащить маркер. Хекер хмыкнул рядом со мной. Проклятая вещь была тяжелой. Каждый шаг заставлял нас погружаться в этот слизистый ил. Мы тяжело дышали.

Дышать влажным, теплым паром было не очень легко.

— Проклятие на эти лозы! — Хекер чуть не споткнулся, когда его ноги запутались в осьминогоподобных витках висящего растения.

— Подождите минутку! — Штурм закончил изливать устные формальности. Он встал рядом со мной и поднял руку.