Рассказы. Том 4. Фатализм

Зачем идти туда? Зачем беспокоиться? Какая разница, если он был последним? Внизу под мостом была вода. Прохладные, темные как сон воды — как долгий сон. Почему бы ему не присоединиться к другим — миллионам людей, навечно легших на опустевшую землю. Шелдон подошел к перилам моста. Теперь он смотрел на воду. Он не хотел видеть город, думать о нем. И все же в воде отражались здания. Но он мог бы стереть это отражение, если бы прыгнул. Заглушить сводящий с ума силуэт огромных небоскребов, которые висели, как надгробия над гигантским кладбищем.

— Не прыгай.

Шелдон отскочил на фут, пораженный незнакомым звуком.

Голос! Человеческий голос.

И тут он увидел его, лежащего впереди, прислонившись к перилам. Это был старик с седой бородой, одетый в лохмотья. Вид его морщинистого лица и слезящихся глаз заставил сердце Шелдона подпрыгнуть. Он был жив — вот что имело значение.

Шелдон подошел к нему. Поднялась рука — тонкий костлявый коготь торчал из потрепанного рукава замызганного пальто.

Шелдон сжал руку.

— Странно снова пожимать руки, — прошептал старик. — Именно этого я и хотел больше всего. Ощутить живое человеческое тепло.

Шелдон не ответил. В горле у него застрял комок. Двое мужчин смотрели друг на друга, читая благословенную жизнь в глазах.

Внезапно старик рассмеялся. Веселье сменилось болезненным кашлем в горле.

— Вы ведь не доктор? — усмехнулся он.

Шелдон выдавил из себя улыбку.

— Дик Шелдон, репортер из газеты.

Старик снова прохрипел:

— Да, я узнал вас.

— Узнали?

— Вы однажды брали у меня интервью. Я Джордж Пьемонт.

— Банки Пьемонт? — Шелдон недоверчиво произнес имя полу-сказочного мультимиллионера.

— Не смотрите так — это правда. Но теперь это не имеет значения, не так ли? Ничто больше не имеет значения.

Шелдон был вынужден задать этот вопрос.

— Что случилось — в городе, я имею в виду?

Старик с трудом оперся о перила моста и медленно поднялся на ноги, пошатываясь и опустив голову. Костлявая рука указала на пустые небоскребы вдалеке.

— Все кончено, — прошептал он. — Ничего не осталось. Они ходили от дома к дому. На самом деле это была наша вина — работая с нами, они должны были знать все наши секреты, все наши тайники. Они выслеживали нас неделями, систематически.

Тех, кого машины не достали, прикончили чума или огонь.

Половина города сожжена, половина в руинах.

— Но что они делают сейчас?

Хриплый смех усилился, и палец победоносно ткнулся в него.

— Вот это шутка, Шелдон! Победители стали побежденными.

Вот почему я вышел — потому что в последний месяц машины перестали двигаться. Что-то случилось с телефонами и электричеством. Они перепутали свои собственные коммуникации. Радио тоже отключилось, и некому было заняться управлением. Автомобили остались без газа и нефти; заводы мертвы; из-за дождей машины на улицах проржавели и сгнили. В городе больше мертвецов, чем просто людей — и так по всему миру.

Джордж Пьемонт потянул себя за нечесаную бороду и болезненно усмехнулся.

— Я смеялся весь день. Ползком пробираясь по мертвым двигателям на улицах, перебираясь сквозь баррикады из плоти и металла. Забавно, если задуматься. Но, Боже мой, как я жаждал увидеть человеческое лицо!

— Как вам удалось сбежать? — спросил Шелдон. — Вам, одному из всех людей?

Опять раздался смех.

— В этом вся прелесть шутки, не так ли? Мультимиллионер в лохмотьях! Ну, я сделал лучше, чем Джадсон. Он ведь был начальником коммунального хозяйства. На второй вечер он покончил с собой — пустил газ. Использовал свой собственный продукт. Какая ирония. Как и Треблик — железнодорожный магнат. Он находился на вокзале, когда его собственные поезда повернули против него. Пытался сбежать по рельсам. Его сбил грузовой вагон. Все люди со всей их властью оказались бессильны. Это случилось и со мной. Я был в банке, когда открылись временные замки на сейфах. И зазвенела сигнализация, раскрылись кассовые аппараты, широко распахнулись двери. Сорок миллионов в сейфах — бери сколько унесешь. Но кому нужны были деньги? Что в этом хорошего?

Машины не могли использовать их, и даже бродяги не нагибались, чтобы поднять бумажки. Говорят, машины казначейства совершенно обезумели, печатая миллиарды в валюте, и никто не озаботился этим. А я был там, в банке, совсем один. К счастью, в моей квартире наверху имелся хороший запас провизии. Я утащил все это с собой и унес в свое убежище.

— Но куда же вы сбежали? — спросил Шелдон.

— Вот это настоящая шутка. Знаешь, что я сделал? Я взял свой паек с собой — и заперся в одном из банковских хранилищ!

Смех Пидмонта закончился приступом болезненных вздохов.

— Когда я вышел, все было кончено. Я не мог вынести того, что увидел там, внизу, поэтому потащился прочь. Я долго не протяну, ты же знаешь.

Шелдон молчал.

— Я буду последним человеком — его голос затих.

— Возможно.

— Что ты имеешь в виду?

— Наклонись ближе. — Старик вдруг напрягся от напряжения. — Я хочу тебе кое-что сказать. Я заметил кое-что, когда переходил мост. Я видел дым там, на другой стороне реки!

— Смог?

— Да. Заводской дым.

— Тогда…

— Даже не знаю. Возможно, это люди. Или оставшиеся машины.