Рассказы веера

Слыша подобные речи от собеседников, с которыми Лобанов-Ростовский делился мыслями о своем идеале, он страшно кипятился и нервничал. Князь защищал шотландскую королеву с такой страстью, словно речь шла о живом человеке, судьба которого висит на волоске, и только его оправдательная речь может помешать случиться непоправимому.

Друзья-соотечественники, зная о «даме сердца» Александра Яковлевича, называли его «четвертым мужем Марии Стюарт».

Шутки шутками, но Лобанов-Ростовский издал на свои средства три тома писем Марии Стюарт, Он собрал большую коллекцию ее портретов, среди которых оказались редчайшие, каких нет в британских музеях. Поистине, это ли не чудо? Через несколько веков после гибели Марии под топором палача к ней были обращены такая мужская преданность и поклонение, каких она не знала при жизни.

...Разумеется, приобретение подобных редкостей требовало и большого времени, и огромных средств. Азарт охотника и сознание ценности находок заставляли Лобанова-Ростовского платить и переплачивать архивариусам, коллекционерам, всякого рода чиновникам, лишая иных претендентов малейших надежд.

Деньги, надо думать, утекали рекой, и мало-помалу она обмелела. Забегая вперед, следует сказать, что Мария Стюарт, находясь за гранью бытия, как будто оценила старания русского поклонника: хотя князь завещал свои находки, в том числе и ее знаменитый портрет, Эрмитажу совершенно бескорыстно, ему была назначена пожизненная пенсия. И эта, вероятно, не столь уж большая сумма стала существенным подспорьем.

Но к разорению как Лобанов-Ростовский, так и его супруга шли давно.

Почти десятилетнее пребывание князя за границей, путешествие по Европе, коллекционирование редкостей всякого рода, ставшее его страстью, поистощили кошелек. Без денег в чужих краях делать нечего – Александр Яковлевич решил возвратиться домой. Тем более это казалось резонным, что Клеопатра Ильинична, время от времени ему писавшая, жаловалась, что денег отчаянно не хватает, «дом со львами», обязанности, связанные с ним, ей надоели. Она предлагала вместе подумать, как быть дальше.

Весьма странно! «Дом со львами», где аренда помещений была очень высокой, а годовой доход приносил громадную по тем временам сумму – сто тысяч рублей, – не избавлял княгиню от вечных денежных затруднений.

По приезде Александра Яковлевича этот первый доходный дом в Петербурге, носивший аристократическое имя Лобановых-Ростовских, решено было продать. Цену хозяева назначили немалую: один миллион рублей. Время шло, а покупателя не находилось.

Но Лобанов-Ростовский, человек с чрезвычайно живым и прихотливым воображением, придумал нечто совершенно неожиданное: разыграть «дом со львами» в лотерею.

Идея не отличалась новизной. Еще в Древнем Китае азартные граждане собирали общую кассу. Часть выигрыша получал тот, на чью крышу садился голубь, – остальное шло на строительство Великой Китайской стены. Со временем условия игры поменялись, а суть осталась прежней: люди вкладывали понемногу, но всегда находился тот, кто получал все.

Так вот, Лобанов-Ростовский с супругой, оценив «дом со львами» в один миллион, решили напечатать миллион билетов – каждый стоимостью один рубль. Лотерея была объявлена всероссийской. Газеты во всех городах и весях необъятной родины оповещали, что житель какого-нибудь одному Богу известного селения, затратив всего лишь рубль, может стать обладателем роскошного дворца в самом центре императорской столицы.

Неизвестно, чем закончилось бы дело, но Николай I прочитал это объявление, разгневался и срочно призвал к себе Александра Яковлевича. Тот услышал массу нелестных слов в свой адрес, мол, стыдно русскому князю опускаться до подобных сделок и позорить честь фамилии.

Но Лобанов-Ростовский, очевидно, сумел, улучив момент, обрисовать государю ужасающую перспективу своего полного материального краха. Нищий князь – это тоже, надо сказать, не украшение империи!

Николай внял вполне резонному рассуждению и повелел купить громадное здание под военное ведомство, говоря современным языком – для Министерства обороны.

Говорили даже, что денег было уплачено больше, чем рассчитывали супруги. Но Лобанов-Ростовский, как порядочный человек, предоставил эту громадную сумму в распоряжение Клеопатры Ильиничны, что в общем-то было справедливо: здание возводилось, по существу, на средства, оставленные канцлером Безбородко.