Рассказы змеелова

Неожиданный прилет скворцов обрадовал меня. Во-первых, с ними стало веселее. И, во-вторых, с их появлением куда-то разом исчезло шумливое семейство воробьев, так докучавших мне своим гвалтом, особенно весной и летом, когда вдруг на рассвете начинал влетать в открытую дверь одиночный щелкающий звук, видимо, старого, страдающего бессонницей воробья. Вскоре к нему подключалось десятка два его собратьев. Щелкающих звуков с каждой минутой становилось все больше и больше, и, наконец, они сливались в единый трескучий поток. Разбуженный на заре таким «концертом», я уже не мог заснуть до утра. Да и зимой не легче было.

Теперь воробьев не стало. Их место на соснах заняли скворцы.

Обнаружили они себя не сразу. Сперва их совершенно не было слышно. Лишь на третий или четвертый день послышался тонкий, робкий свист. Этот свист был похож на стон от острой боли или смертельной усталости. Да так оно и было, наверно! Откуда бы скворцы ни прилетали к нам: с берегов Балтики, из подмосковных лесов, с Поволжья или из Сибири — их путь исчисляется тысячами километров. Только диву даешься, откуда у этих путешественников столько силы и выносливости…

Отдохнув, скворцы повеселели. Это опять-таки я понял по их свисту. Вообще поразительна способность скворца с помощью свиста передавать самые тонкие в самые разнообразные оттенки своих чувств.

А наблюдать за скворцами было легко и просто: сиди за столом и смотри, что делается на сосне.

Правда, самих скворцов мне редко удавалось наблюдать в «непринужденной» обстановке. Обычно они сидели на верхушках сосен и довольно искусно прятались в пучках хвои от любопытного взора.

И все же несколько раз я видел их очень близко.

Однажды скворец и скворка (это было в теплый январский полдень), сидя друг против друга на средне» ветке сосны, вели, как мне показалось, один из «интимнейших» семейных разговоров. У каждого мелко, как бы волнуясь, дрожало горлышко, прямые, острые клювы полураскрыты, маслянисто сверкало оперенье.

Скворка, не отрывая взгляда от своего супруга, наклоняла голову то влево, то вправо, словно никак не могла наглядеться на него или наслушаться его страстной тирады. А может, это было простое кокетство, игра? Тирада скворца выражалась в негромком, но темпераментном посвистывании, которое заканчивалось короткой и мелкой трелью. На это скворка тоже отвечала свистом, только более нежным и сдержанным. В нем были любовь, покорность, тихая радость и ласка.

Но иногда, вместо нежного посвистывания, скворцы затевали что-то вроде семейного скандала. Вдруг ни с того ни с сего самцы начинали исторгать отрывисто-сердитое хорканье, к ним тут же подключались самки, и страсти разгорались. Из-за чего? Что так волновало в общем-то мирное скворчиное семейство? Сцена ревности? Борьба за жилплощадь? Или другое что-то? Сказать трудно.

Иногда на соснах наступало затишье, будто скворцы куда-то исчезли. Чаще всего так было во время сильных холодов.

Но проверка показала, что скворцы никуда не улетают. Они всегда там, на соснах, только в холод им не до свиста, не до веселья.

В непогоду, когда снег, мороз или дождь, скворцов мы подкармливаем.

Кормушка — на кухонном подоконнике. Уже с утра там лежит мягкий мелко накрошенный хлеб.

Первыми на завтрак прилетают воробьи и горлицы.

Скворцы не спешат. Сидя в сторонке, они зорко наблюдают за своими разведчиками — именно так можно назвать воробьев и горлиц: если им никто не угрожает, тогда по одному, оглядываясь по сторонам, подлетают к «столу» и скворцы. Воробьи тут же отскакивают прочь. Если горлицы не торопятся последовать их примеру и загораживают доступ к пище, скворцы награждают их сильным ударом клюва и быстро избавляются от лишних сотрапезников.

На подоконнике скворцы не задерживаются. Клюнув раз, другой, хватают кусочек покрупнее и — скорее куда-нибудь в безопасное место.

Если пасмурно или дождливо, скворцы рассаживаются на соседних с нашим домом деревьях и долго сидят там грустные, нахохлившиеся. Из деревьев им больше всего нравится высокая гледичия. Чем ближе к теплу, к весне, тем все чаще они собираются на этом дереве. Там, видимо, скворцы сбиваются в стаю перед отлетом.

Проходят собрания не громко, в «деловой» обстановке, и «выступают» на них лишь умудренные опытом вожаки. Их сразу отличишь: они крупнее и солиднее остальных.

Возможно, на таких «собраниях» и «обговариваются» детали предстоящего отлета, «уточняются» сроки, маршрут, численность стаи.

В апреле или в марте скворцы покидают сосны.

Когда, в какое время это происходит, мне ни разу увидеть не довелось. Скорее всего, очень рано, в тот час, когда люди спят еще сладким сном.

Прощальный концерт

Сколько же скворцов зимует в нашем городе?

Этот вопрос не раз я задавал себе. Мне всегда казалось, что зимою скворцы прилетают только к нам, на наши сосны. Это заблужденье! Несложная проверка показала, что к нам на зимовку прилетают теперь тысячи скворцов, несмотря на то, что там, где они гнездятся, нередко зимою бывает теплее, чем в Ашхабаде.