Рассказы змеелова

Доехал до западной окраины Ашхабада, а отсюда — пешком, на юг, к предгорным холмам Копетдага. Перешагнул арык, солнечно сверкавший вдоль шоссе, взглянул перед собой и замер, пораженный величием и красотой пейзажа, словно эту красоту я видел впервые.

Темно-синей громадой высились горы. Их синева была настолько густой и глубокой, что сквозь нее не было видно ни крутобоких складок, ни зарослей арчи. Яркая зелень холмов и лежавшей между ними лощины отчетливо выделялась на фоне гор.

Туда, в лощину, я и держал свой путь. Трава пружинила, как кошма. После каждого шага меня обдавало запахом примятых мною травинок и легкой сыростью земли. Это был запах весны, такой же волнующий и сильный, как свежесть благоухающего сада.

Дойдя примерно до середины лощины, я остановился. Здесь, у подножия холма, кто-то вырыл квадратное углубление, может быть, для постройки дома, а может, для какой-то другой надобности. Но, видно, дело свое так и не довел до конца. Вот это углубление я и избрал для своей охотничьей засидки.

А место здесь чудесное! Ни в лощине, ни на склонах холмов нет высоких кустов. От этого только удачнее охота. Единственный куст из сухого бурьяна я устраиваю сам поверх клетки, в которой сидят мои манки: щегол, реполов, зеленушка.

Вот и на этот раз я быстро расставил снасти, соорудил над клеткой куст и, закурив, сел на круглый камень-валун.

Вспоминал, как когда-то ловил здесь щеглов, чеканов, горных чечеток, зеленушек, коноплянок. Откровенно говоря, ни одной из этих птиц я не отдаю предпочтения: для меня они все хороши. Хотя я знаю немало «однолюбов». Есть, например, щеглятники. Кроме щегла, они и знать никого не хотят. Это и понятно! Природа щедро наделила его пестрым оперением, окрасив в ярко-красный цвет его лоб и горло, по черным крыльям провела лимонно-желтые полоски и черные скобочки вокруг белых щек.

Нравится мне и реполов, или, как называют его, коноплянка. Он тоже по-своему красив: малиновая грудь, серая спинка и алые крылья…

Прямо в городе доводилось ловить свиристелей — небольших хохлатых птиц с красными пятнами на крыльях. Они редко прилетают к нам на зимовку. Но очень любят стручки японской сафоры, которой много на улицах Ашхабада.

Водятся у нас и дрозды: черный, чернозобый и — самый крупный из них — дрозд-деряба. Птица хитрая, осторожная. Долго не мог я добыть его. Да ведь… на всякого хитреца довольно простоты. Где-то я узнал, что дрозд-деряба очень любит плоды серебристого лоха — по-местному джиды.

Решил проверить.

Придя однажды в Бекровинский лесопитомник, я выследил в небольшой рощице стаю дроздов. Ловить их в самой роще — бесполезно. Тогда я расставил снасти на открытом месте, рядом с рощей. Возле сети рассыпал плоды лоха, а сам спрятался в укрытие.

Прошло немного времени, и на высокую гледичию, что росла недалеко от того места, где лежала приманка, прилетел дрозд-деряба. Серовато-бурый, солидный такой…

Долго сидел не шевелясь, видно, боялся выдать себя. Но желание полакомиться сладкими плодами было так велико, что деряба не вытерпел и с верхушки дерева опустился на самую низкую ветку. Посидел, огляделся и слетел к приманке. С волнением я ждал момента, когда он подойдет ближе к ловчей снасти.

Вот он подошел… Дергаю за бечевку и, вот он, голубчик, в сетке!..

Каждый год в моей квартире скапливается до десяти-пятнадцати, а то и более разных птиц. В каждой клетке — по нескольку штук. Что тут творится! С утра до вечера — концерты. Каждая птаха поет в полную силу своего таланта. Порой дивишься: пичуга… А в голосе такая сила, такая чистота, столько в нем звонкой радости и красоты!.. Иногда кажется, будто вовсе это и не птицы, а флейты поют на разные лады. И только к ночи, когда наступает темнота, птицы замолкают.

Любопытно то, что все эти щеглы, дрозды, коноплянки, соловьи, скворцы, синицы относятся к огромному отряду воробьиных, в котором свыше пяти тысяч видов — больше половины всего пернатого царства нашей планеты. Они так широко распространены, что населяют все континенты земного шара, кроме Антарктиды.

И не зря, конечно, воробьиные объединены в один отряд: у них много общего. Каждый представитель этого отряда имеет, например, четыре пальца, и все они на одном уровне, а первый палец обращен назад. Все воробьиные хорошо летают, бегают, лазают по скалам и деревьям. Самец, как правило, прилетает на гнездовье раньше самки и пением своим старается привлечь ее к себе.

И еще один очень важный признак: воробьиные поедают массу вредителей садов, полей и огородов. Только один розовый скворец может уничтожить за день триста саранчуков.

Но разница между воробьиными кажется еще более разительной, чем сходство. Взять хотя бы вес. Ворон, весящий более полутора килограммов, гигант в сравнении с корольком, в котором всего… пять-семь граммов.

А пение?.. Бездарность вороны как певчей птицы кажется чудовищной в сравнении с чарующим пением соловья.