Расследованием установлено…

Михаил Иванович Ассельборн был комиссаром, а затем начальником штаба первого батальона. Он организовал политические занятия в отряде и среди мирного населения, сообщал о сводках Совинформбюро… Вскоре мы приступили к большим боевым действиям, получившим впоследствии название «рельсовой войны». Ежедневно пускали под откос эшелоны с живой силой и техникой, подрывали железнодорожное полотно. Гитлеровцы предприняли ответные меры: пустили по путям специальный восстановительный поезд. Мы приняли решение уничтожить его. Эта операция была поручена группе разведчиков, которую возглавил капитан Ассельборн. Тщательно подготовились они к этой операции: провели разведку, выявили стоянку поезда, его вооружение и систему охраны. Оказалось, что в составе поезда, спереди и сзади, идут бронеплощадки с крупнокалиберными пулеметами.

И вот настал день операции. Место для засады капитан Ассельборн выбрал в трех километрах севернее станции Замогилье. Григорий Миронов заложил под рельс взрывчатку, шнур-удочку протянул в кустарник и отдал Анатолию Ежову, а сам вместе с Николаем Константиновым и Александром Яковлевым укрылся на противоположной насыпи для наблюдения и обстрела. Ассельборн расположил разведчиков цепью на расстоянии сто — сто пятьдесят метров от рельсов. Затаились, ждем. Наконец из-за поворота показался поезд. В середине состава шли зеленые вагоны с немцами-восстановителями, а перед этими вагонами был прицеплен товарный — с пленными поляками. Состав усиленно охранялся. Нашим разведчикам помог туман. Они незаметно подкрались к полотну и подорвали его. Поезд остановился и попал под прицельный огонь затаившихся в кустарниках партизан…

Боевые будни нашего батальона и «рельсовая война», которую он вел, закончились в начале сорок четвертого года, когда оккупанты были изгнаны из пределов Ленинградской области. После небольшого отдыха в Ленинграде я, в составе другого отряда, был снова выброшен в тыл врага, на этот раз в Прибалтику. Мы опустились у озера Лубаны, где находятся самые большие болота Латвии. Отсюда после нелегкого перехода мы прибыли в наш район действия — Гаврские леса, на участке между Абрино — Карсава, а оттуда стали продвигаться на восток, ближе к линии фронта. Несколько раз мы ходили в рейды по тылам противника, собирали разведывательную информацию, передавали ее по назначению.

В один из рейдов командиром группы пошел Михаил Иванович Ассельборн. По маршруту следования мы обнаружили аэродром врага с боевыми и транспортными самолетами, а в нескольких километрах от него — ложную взлетно-посадочную полосу с макетами самолетов. Мы установили, что на станции Абрино скопление военной техники, что там разъезжают несколько машин с пеленгаторами. Понимая, что наша рация может быть запеленгованной, мы все же немедленно передали эти сведения в Ленинград. Уже на другой день Абрино бомбили наши самолеты.

…В начале июня мы были обнаружены врагом. Дивизия фашистских головорезов-штрафников, двигавшаяся к фронту, специально на неделю задержалась здесь, чтобы уничтожить нас. Немцы в три кольца обложили небольшой лесной массив, где располагался наш лагерь, организовали засады на просеках и выходах из леса. В течение пяти суток они с утра до сумерек прочесывали лес.

Очень трудно приходилось нам в те дни. Объединившись с местным отрядом партизан под командованием товарища Поча, мы заняли оборону. Разгорелся бой, дело дошло до ручных гранат. Гитлеровцев было во много раз больше, и нам пришлось с боем прорываться через все три кольца. Выходя из окружения, мы вновь оказывались окруженными. При этом стрелять приходилось только наверняка, так как боеприпасы начали таять. В этой трагической ситуации капитан Ассельборн делал все, чтобы сохранить людей. Это ему пока удавалось: потерь у нас не было.

Капитан принял решение прорываться из района Гаврских лесов.

Пробирались осторожно и к вечеру вышли на опушку леса, за которой уже лежала не контролируемая врагом местность. Уставшие, измученные, медленно поднимались мы в гору. Не дошли метров тридцати до вершины, когда раздался одиночный винтовочный выстрел, за ним ударила пулеметная очередь. Шедший в двух шагах позади меня Ассельборн молча опустился на землю и скатился вниз. У подножия он прислонился к сосне. По его правой руке, лежавшей на портупее, у левого кармана, текла струйка крови. Он быстро бледнел и не мог подняться. Свою последнюю команду он произнес тихо, почти шепотом, но достаточно четко и властно:

«Быстрее уходите. Я с вами идти не могу». Отдав полевую сумку с оперативно-разведывательными документами и автомат, он медленно, с трудом взвел «вальтер» на боевой взвод…

Рассказывает Григорий Миронов.