Расследования Берковича - 7

Перед старшим сержантом Берковичем сидел подтянутый худощавый мужчина лет сорока с живыми печальными глазами. Говорил он медленно, но не потому, что ему приходилось подбирать слова — казалось, что посетитель вкладывает в каждую фразу особенную, одному ему присущую силу. Посетителя звали Антоном Равдиным, представился он как психотерапевт и продемонстрировал Берковичу документ, выданный на его имя Всемирной Академией Информатизации. Документ разрешал владельцу проводить публичные психотерапевтические сеансы.

— Я прошу полицию, — говорил Равдин, — оградить меня от претензий этого человека.

— Но ведь Бреннер действительно умер после посещения… — вставил Беркович.

— После этого не значит вследствие этого! — произнес Равдин сентенцию, известную каждому юристу.

— Да, конечно, — согласился Беркович.

Речь шла о трагедии, произошедшей девять дней назад. Антон Равдин, психотерапевт с большим стажем, ученик Кашпировского (так он, во всяком случае, говорил о себе сам), разъезжал по городам Израиля и проводил сеансы публичной психотерапии. Все было вполне легально — Равдин платил налоги, доходов не скрывал и всегда имел при себе пухлую папку с письмами от благодарных клиентов. Беркович пробежал глазами несколько опусов — люди писали, как после сеанса у них проходили боли, зарубцовывались язвы, а у одного деда даже исчезла седина. Не было сказано, впрочем, исчезла ли седина вместе с волосами, или волосы только изменили цвет.

По словам Равдина, ни разу в его практике не случалось, чтобы кто-либо из людей, сидевших в зале, пожаловался на ухудшение состояния. Но девять дней назад, после того, как Равдин провел сеанс в клубе Бат-Яма (присутствовало около семидесяти человек, в основном, пенсионного возраста), одному из зрителей стало плохо. Психотерапевт еще не успел уйти со сцены, когда ему сообщили, что в фойе клуба упал и не подает признаков жизни старичок лет семидесяти, пришедший на сеанс с племянником.

— Вызовите скорую! — приказал Равдин, не желавший связывать свое имя со случаем, способным подорвать его репутацию.

Скорая, однако, не помогла. Парамедики только констатировали смерть. Племянник умершего был в шоке. «Я привел дядю лечиться, — повторял он, — а этот человек его убил!»

На самом деле Арон Бреннер скончался, как сказано было в акте судебно-медицинской экспертизы, от черепно-мозговой травмы, не совместимой с жизнью. Иными словами, выходя из зала, Бреннер споткнулся и, падая, ударился виском об острый угол деревянного барьера. Смерть наступила практически мгновенно.

После похорон племянник Бреннера Яков Шульман явился к Равдину и заявил, что засудит его, если тот не заплатит за причиненное горе. «Но я-то при чем?» — искренне возмутился психотерапевт. «А при том, — сказал Шульман, — что своими пассами и установками вы так возбудили дядю, что он не соображал, что делал! У него начали трястись руки, а ноги подгибались. По-моему, он даже и не видел ничего перед собой. Вот и споткнулся. Если бы не вы, дядя был бы жив, и вы мне за это ответите!»

— Сколько же хочет с вас слупить господин Шульман? — поинтересовался Беркович.

— Он требует сто тысяч шекелей, — мрачно сообщил психотерапевт. — Это неприкрытый шантаж, и я требую вмешательства полиции.

— А что, — сказал Беркович, — разве ваш сеанс не мог подействовать на Бреннера именно таким образом? Дрожь в руках, плохая ориентация и все такое. Я слышал, что даже у вашего учителя Кашпировского подобные случаи происходили.

— Чушь! — презрительно воскликнул Равдин. — Злобные наветы. Вы видели письма? Хоть в одном из них есть намек на то…

— Ну, даже если такие письма к вам приходили, — покачал головой Беркович, — вы ведь не стали бы их коллекционировать, верно?

— Я вижу, что добиться понимания в израильской полиции так же трудно, как вылечить больного раком! — заявил Равдин. — Значит, вы считаете, что этот негодяй имеет право меня шантажировать?

— Нет, конечно, — сказал Беркович. — Вашу жалобу я принял к рассмотрению. Поговорю с этим Шульманом и уверен, что он не станет подавать на вас в суд.

— Но будет продолжать требовать деньги?

— Предоставьте это полиции, — твердо сказал Беркович.

Когда Равдин вышел из кабинета, старший сержант несколько минут сидел, потирая пальцами виски — неожиданно разболелась голова, и у Берковича возникло впечатление, что случилось это не без прямого или косвенного воздействия господина психотерапевта.

Почему действительно старику не могло стать плохо именно в ходе сеанса? Даже наверняка так и произошло, племянника можно понять. Конечно, требовать от психотерапевта денег Шульман не имел права, это шантаж. Но в суд-то он вполне мог обратиться, и никто заранее не скажет, какое будет принято решение. Во всяком случае, много шансов за то, что Равдину запретят выступать публично, вот он и паникует. Что ж, и его понять можно.