Расследования Берковича - 7

— Женщин мы вообще во внимание не принимали, — сказал Беркович. — Мы думали: или несчастный случай, или виноват племянник. А когда ты сказала о том, что Ронит могла продать виллу… Понимаешь, я подумал: кому отойдет все состояние Зильбера, кроме виллы и рукописей? Дочь не была упомянута в завещании вообще, но если относительно жены и племянника есть четкие указания, то все остальное по закону отходит к дочери — других претендентов на наследство нет.

— Но… Лимор спала, ты сам сказал, что это доказано!

— Доказано, что она приняла снотворное. Но когда? До грозы или после? На этот вопрос экспертиза ответа не дала, потому что перед ней такой вопрос и не ставился. Я попросил Рона — это наш лучший эксперт, — и он сегодня проверил выводы… В общем, лекарство она приняла не раньше часа ночи.

— Это еще не улика, — упрямо сказала Наташа, не желавшая расставаться со своей версией.

— Улика, хотя и косвенная. Но мы нашли и прямую. Лимор наступила на струйку крови, а не Игаль, и не заметила этого. На подошвах ее тапочек обнаружены следы, так что…

— Но ей-то зачем было убивать отца? — поразилась Наташа. — Неужели из-за этого проклятого наследства? У нее тоже были денежные проблемы?

— Представь себе. Точнее, не у нее самой, а у ее бывшего мужа, которого она продолжала любить так сильно, что столкнула с лестницы собственного отца… Муж ее бросил, а она… Нет, женщины — странные существа, — заключил Беркович.

— Не более странные, чем мужчины, — заявила Наташа. — Разве так трудно понять, что ради любви женщина готова на все?

Смерть на яхте

— Яхта «Челеста», — сказал инспектор Хутиэли. — Сейчас она стоит у причала яхтклуба. Ты, помнится, уже разбирался в одном убийстве, случившемся на яхте.

— Арик Кабало, — вспомнил Беркович. — Его убил собственный охранник.

— Совершенно верно, — согласился инспектор. — Сейчас, впрочем, другая ситуация. Трое вышли в море, чтобы провести уикэнд, наслаждаясь природой. «Челеста» принадлежит Йосефу Бирману — это талантливый менеджер, недавно он перешел работать в «Интел». На прогулку с Бирманом отправился Даниэль Войцеховский, они давно знакомы, вместе служили в армии. С ним была невеста, зовут ее Ализа Лурье.

— Сегодня утром Войцеховский сообщил, что Бирман покончил с собой выстрелом в голову, — продолжал Хутиэли. — Произошло это ночью, яхта стояла на якоре метрах в двухстах от берега, выстрела не слышал ни Войцеховский, ни его подруга.

— Они спали в одной каюте? — спросил Беркович.

— Оба утверждают, что находились в разных каютах и всю ночь спали, как убитые. Утром Даниэль постучал в каюту Бирмана, тот не ответил, дверь была не заперта, Войцеховский вошел и увидел Йосефа, лежавшего на полу в луже крови. Он тут же позвонил в полицию. Через полчаса на «Челесту» прибыл катер.

— У Бирмана были причины для того, чтобы покончить с собой? — спросил Беркович.

— Это не было самоубийством, — хмыкнул Хутиэли. — Осмотр показал, что Бирмана убили. Рана находилась в затылочной части. Кроме того, в каюте не оказалось огнестрельного оружия.

— А у Войцеховского?

— Ну, не настолько же он глуп, чтобы держать оружие у себя! Выбросил за борт, и все. Оружие, кстати, нестандартное — крупный калибр, похоже на автоматическую винтовку, череп чуть ли не снесло. Стреляли не в упор, в ране нет следов пороха.

— Гильза?

— Не нашли, — покачал головой Хутиэли. — В каюте ее нет, но если стрелял Войцеховский, то он мог и не входить к Бирману. Открыл дверь, выстрелил, гильза осталась на палубе и либо скатилась в море, либо сам Даниэль поднял ее и выбросил. Как и оружие.

— Что говорит по этому поводу Войцеховский? — с интересом спросил Беркович. — Он задержан?

— Конечно. И он, и его подруга. Впрочем, к женщине претензий практически нет, к вечеру ее выпустят. А положение Войцеховского незавидно.

— Довольно глупо, — пробормотал Беркович. — Он должен был понимать, что станет единственным подозреваемым.

— Да, — согласился Хутиэли. — Все он понимает, не дурак. Не знаю… Может, выстрелил, будучи в состоянии аффекта. Поругались или еще что. А потом решил все отрицать.

— В чем должна заключаться моя роль? — спросил Беркович. — Я должен убедить Войцеховского, что отпираться бессмысленно?

— Нет, ты должен найти доказательства его вины.

— Вы сказали, что Войцеховский и Бирман вместе служили. А потом? Где он работал? Конфликтовал с Бирманом?

— Если и был конфликт, то внешне он не проявлялся, — сказал инспектор. — Если бы они враждовали, зачем стал бы Бирман приглашать Войцеховского с его подругой на уикэнд?

— Согласен, — сказал Беркович. — Пожалуй, я сначала поговорю с Войцеховским.

Подозреваемый в убийстве оказался приятным мужчиной лет тридцати — насколько приятным может выглядеть человек, которого уже допрашивали несколько часов. На вопросы Берковича Войцеховский отвечал односложно, смотрел в сторону, похоже было, что на своей судьбе он поставил крест, но ни в чем признаваться не собирался, поскольку всю ночь спал, выстрела не слышал и вообще потрясен всем случившимся до глубины души.