Расследования доктора Гидеона Фелла. Преступный замысел

Несомненно, такой горе-историк мог бы сказать, что все могло бы закончиться хорошо, когда Кертиса Уоррена заперли в камере на палубе С, если бы не два незначительных обстоятельства. В качестве доказательства он бы указал на то, что наши герои – если бы они об этом знали – были как никогда близки к поимке Слепого Цирюльника как минимум один раз в тот день, и ужасные происшествия на борту «Королевы Виктории» прекратились бы. Ваш покорный слуга в это не верит. Люди обычно действуют прямо, столь же прямо, как бьет струя из противомоскитного ружья модели «Русалка» с жидким инсектицидом «Мухобойка № 2» и электрическим фонариком. Все их действия определяются их характером, и никакой гвоздь из подковы не способен повлиять на их судьбы. Кертис Уоррен, как вы могли уже заметить, был весьма импульсивным и впечатлительным молодым человеком. Если бы он избежал одной неприятности, то непременно попал бы в другую, и лишь бездумному софисту придет в голову винить во всех последующих событиях детективный роман и бутылку виски.

Sic volvere Parcae![67] Чтобы скрасить муки молодого человека, брошенного в узилище, Пегги Гленн передала ему бутылку виски, а Генри Морган – один из своих старых детективных романов. В этом и Пегги, и Хэнк проявили свойственные им самим черты характера. Если кто-то скажет, что Моргану следовало предвидеть неладное, следует отметить, что Хэнку в тот момент было не до того. Ему и без того пришлось сражаться с превратностями, насылаемыми на него парками, так что его собственное здравомыслие находилось под угрозой. К тому же он был согласен с Пегги – если уж такая заноза в одном месте, как Кертис Уоррен, не окажется вдали от неприятностей в запертой камере, то где он, черт возьми, будет вдали от неприятностей?

А теперь давайте же прекратим философствовать и вернемся к истории.

Сцена прощания с Уорреном, которого бросили на гауптвахту трое дюжих матросов, двоим из которых после этого, надо сказать, понадобилась помощь судового врача, получилась очень трогательной.

Немало времени заняло бы и описание их путешествия из каюты капитана на палубу С, в ходе которого матросы и Курт напоминали взбесившийся вращающийся фейерверк: они кубарем катились по коридорам, распугивая несчастных пассажиров. Пассажиры бледнели и разбегались по своим каютам в ужасе. Наконец юношу бросили в каземат, грохнула дверь за его спиной, но даже тогда мистер Уоррен не прекратил бороться, сотрясая прутья решетки и выкрикивая непристойности в адрес усталых матросов.

Пегги, заливаясь слезами, отказывалась оставлять Уоррена одного. Она была в ярости. Поскольку ей не позволяли запереться с Куртом в камере, девушка предприняла отважную попытку пнуть капитана Уистлера в уязвимое место, чтобы ее тоже бросили на гауптвахту. Морган и Валвик поддержали ее, утверждая, что если старый морской еж посчитал Уоррена чокнутым, то и они были не лучше, и потребовали, чтобы их тоже заперли. Но сам Уоррен и слышать об этом не захотел – может, у него мелькнул проблеск здравого смысла, а может, он просто решил сделать галантный жест.

– Ты должен продолжить наше дело, старик! – мрачно заявил он, героически пожав Моргану руку сквозь прутья решетки. – Цирюльник все еще на свободе, и ты обязан остановить его. А Пегги – помочь дяде с его марионетками. Продолжайте, прижмите Кайла.

То, что Уистлер отказался от идеи запереть их всех вместе, даже несмотря на выдвинутые требования и различные прозвучавшие в порыве чувств утверждения, Морган впоследствии связывал лишь с тем, что они были нужны ему, чтобы рассказать лорду Стартону о коварном нападении на капитана. В тот момент это не пришло ему в голову, иначе он бы воспользовался сложившимися обстоятельствами, а капитан избавил бы себя от последующих неприятностей с этими взбалмошными пассажирами. Все трое знали, что их собрат заточен в темной камере в недрах корабля, в окованном сталью коридоре, пропахшем смазкой и освещенном единственной электрической лампочкой, покачивающейся в такт работе корабельных двигателей, за стальной решеткой, сквозь которую он смотрел на море с видом плененного короля Ричарда. Рядом сидел на табурете матрос, вооруженный свистком, и зорко читал журнал «Голливуд Романсес», тем самым сводя на нет любую возможность побега.

Было во всем этом лишь одно утешение. Судовой врач, человек весьма иронического склада характера, который вовсе не верил в безумие Уоррена, но по собственному опыту знал, что лучше не спорить с капитаном Уистлером, пока тот не успокоится, не имел ничего против снабжения сего опасного маньяка сигаретами и чтивом. Если он и заметил бутылку виски, которую Пегги пронесла контрабандой в свертке, сделанном из журналов, он не подал виду.