Расслышать умерших

Единственным человеком, горячо протестовавшим против такого вывода, оказался Доминик Бромбергер: хотя его опыт и ограничен, но и из того малого, что он воспринял и пережил, в нем родилась уверенность. К счастью, таких, псевдорелигиозных передач не так уж много.

Годы и годы мы боремся с таким, узким и мертвящим, рационализмом. Я лично пытался показать, как губительны его последствия для христианской веры, в частности, да и для веры вообще. Я снова и снова пытаюсь показать, что чудеса необъяснимых исцелений происходят и в наши дни; я проанализировал все недавно выходившие публикации, посвященные евангельскому рассказу о Страстях Христовых[8]. Франкоязычным читателям я рассказал о явлениях Богородицы, о которых во Франции еще не знали[9].

Этой книгой я хочу помочь нашим современникам вырваться из безнадежности призрачной и лишенной смысла жизни: а жизнь, если она не вечна, неизбежно оказывается таковой. Я черпал сведения из всех возможных источников, ни один не оставив в стороне: околосмертные состояния и опыт клинической смерти, опыт выхода за пределы тела и общение с умершими или с иными мирами с помощью медиумов, автоматического письма, магнитофона, радио, телевизора, компьютера, опыт одержимости и мистический опыт, религиозные традиции Востока и Запада.

Каждая из таких тем – мир в себе. Освоение каждой из них требует такой погруженности в материал, что исследователи одной области почти совсем или даже совсем ничего не знают о других областях. Кроме того, поскольку исследования ведутся на разных языках, часто оказывается, что в одной стране ничего не знают о том, что было открыто в другой. Единственным способом соединить все результаты в одно целое было – «пойти и посмотреть», т. е. путешествия. Именно этим я занимался долгие годы, изъездив всю Европу и обе Америки. Для меня было важно лично встретиться со всеми свидетелями, чтобы удостовериться в их правдивости. Я встретил нескольких шарлатанов, но гораздо больше было людей, действительно переживших озарения, искренних и достойных всяческого уважения, но при этом – ставших жертвами силы собственных желаний. Возможно, что иногда я ошибался и был слишком суров с одними и легковерен с другими. Ведь никто не безупречен. Однако мне кажется, и опыт мне в том порукой, что та целостная картина, которую я собрал в этой книге, не может быть ложной. А эта картина, даже если ее можно и нужно дополнять и дальше, потрясающа и убедительно говорит сама за себя!

Оказывается, что великие истины традиционных религий подтверждаются снова и снова. Да, жизнь продолжается сразу же после смерти, без перерыва. Да, существует лучший мир, уготованный тем, кто умел дарить любовь. И еще: тем, кто вел жизнь оголтелых эгоистов, придется сначала ступить на путь медленного и часто болезненного изменения, чтобы и они смогли научиться любить. Но, в конце концов, всех нас ждет, поддерживает и помогает Любовь, лежащая у самых истоков нашего существования. Вот оно, самое главное открытие всех, переживших тот или иной опыт: это уверенность в бесконечности Любви Божьей.

Введение

«Я считаю, что смерть – это именно смерть, что ни к какой притаившейся за ней реальности она не отсылает; и что если люди падают замертво, то так тому и быть и вовсе не значит, что сейчас они встанут, словно актеры на сцене»[10].

Большинство наших современников и сейчас готовы подписаться под этой фразой Жана Ростана. Для них после смерти ничего нет. Их сознание будет уничтожено. Вышедшие из небытия, в небытие они и вернутся. От них самих не останется ничего, разве что несколько разрозненных воспоминаний в памяти тех, кто их здесь любил.

Проследить истоки этой новейшей идеологии небытия в западной мысли – не входит в мою задачу. Наибольшее недоумение вызывает другое: молчаливое пренебрежение, почти цензурный запрет, установленный и наукой, и церковью в отношении самого неслыханного и неоспоримого открытия нашего времени: жизнь после смерти существует, и с теми, кого мы называем умершими, можно общаться.

Я написал эту книгу, чтобы попробовать пробить прочную стену молчания, недопонимания, остракизма, стену, к воздвижению которой приложило руку большинство из лучших представителей западной интеллектуальной культуры. Для них: рассуждать о вечности – еще куда ни шло; утверждать, что можно прикоснуться к ней на опыте – уже более спорный шаг; а вот заявлять, что можно наладить с ней общение – совершенно немыслимо.