Расставание с мифами. Разговоры со знаменитыми современниками

Когда мне было девятнадцать-двадцать лет, я безумно любил Достоевского, но со временем перешел на сторону Толстого.

– За рубежами России, где так популярен Достоевский, куда меньше знают первого русского художественного гения. Не потому ли, что его трудно перевести на другие языки?

– Прозу Пушкина можно перевести – существуют очень хорошие переводы его повестей. А удивительная гармония стиха непереводима.

«Смотри» да «сравни»

– Один из питерских критиков в репортаже о вручении литературной премии Андрея Белого за 2006 год зло прошелся по поводу речи Вашего друга и коллеги Лаврова. Он представлял Романа Тименчика, автора книги об Анне Ахматовой, не сумевшего приехать в Петербург.

– А к чему там можно было придраться?

– Лавров припомнил, как лет сорок назад редактор издательства Пушкинского дома возмущалась: «Этот ваш Тименчик ничего от себя сказать не может. Везде у него «смотри» да «сравни»». Главным же достоинством труда об Ахматовой, пишет критик, оказалось то, что в книге есть именной указатель.

– Зоил явно передергивает – Тименчик пишет о поэзии и строго научно, и эстетически выразительно. Что до «смотри» да «сравни», без этого в филологических комментариях не обойтись.

– Эмигрировавший в середине семидесятых из Советского Союза во Францию Владимир Аллой, весной 84-го создавший издательство Atheneum и начавший выпускать исторические альманахи «Минувшее», пригласил для подготовки книг и публикаций в альманахах лучших в мире специалистов, в их числе и Вас с Александром Лавровым. Скажите, кто из коллег филологов Вам наиболее близок и интересен?..

– Александр Васильевич Лавров, Роман Тименчик, Саша Долинин, Лазарь Флейшман, Константин Азадовский, Коля Богомолов.

– А с гигантами филологии, кого мы потеряли в последние три года, – Сергеем Аверинцевым, Михаилом Гаспаровым, Владимиром Топоровым – Вы встречались?

– Страшные потери – одна за другой. Читал и читаю Владимира Николаевича Топорова, одного из основателей тартуско-московской семиотической школы, но лично знакомы мы не были. С Сергеем Сергеевичем Аверинцевым часто общались на Ивановских конференциях. С Михаилом Леоновичем Гаспаровым виделся довольно редко, потому что он всегда сидел за своим письменным столом и работал, работал, работал, но наши встречи помню хорошо.

Берберова, железная женщина

– Джон, откуда в Вас, американце, западном человеке, такой интерес ко всему русскому? От Берберовой?

– Это длинная история. Она берет начало в 59-м, когда я поступил в университет в Нордуэстерне, в пригороде севернее Чикаго, где намеревался стать врачом и слушал лекции по биологии, химии и другим естественно-научным дисциплинам. Но не только. Особенность американской системы высшего образования в том, что студенты слушают лекции и не по специальности. Скажем, изучающий биологию слушает лекции и по истории, и по литературе. Я очень любил литературу: вырос в семье, где все читали, у родителей была большая библиотека…

– Они были профессионально связаны с литературой, искусством?

– Нет, мои папа и мама – бухгалтеры.

– А откуда они приехали в Америку?