Расставание (СИ)

Ну ладно, может быть, он не был почти голым. По факту, он был одет в футболку и джинсы, но на нем не было его обычной толстовки, куртки и носков.

Леонард покачал головой, даже не пытаясь скрыть удивления.

– Нет, я просто читал. Заходи.

Он выглядел расслабленным, когда плюхнулся на левую сторону дивана и сдвинул здоровенную книгу по искусству немного в сторону, чтобы освободить место для Пенни.

Пенни уставилась на книгу: она едва ли могла себе представить, чтобы Леонард читал нечто подобное.

– Я смотрю, Стюарт уже взялся за тебя всерьез.

Леонард улыбнулся ей и пояснил:

– Раньше я увлекался абстрактной живописью. Когда на меня наваливалось слишком многое, я мог часами торчать в музее.

– Ты никогда мне об этом не рассказывал.

Казалось, Леонард чувствовал себя неуютно, словно признавался ей в чем-то постыдном.

– Я не был в музее живописи уже много лет. Я и забыл, как сильно мне нравились картины.

– Тогда почему ты перестал бывать в музеях? – спросила Пенни.

Леонард пожал плечами:

– Я начал бывать там еще в детстве, с отцом, когда он показывал мне, как используются материалы в различных культурах и как по-разному социальные нормы и обычаи находят отражение в искусстве…

Леонард замолчал, запустив руку в волосы и уставившись куда-то в пространство. Пенни его не торопила.

– Думаю… наверное, мне хотелось как-то измениться, когда я переехал в Калифорнию.

Пенни его прекрасно понимала. Когда-то ей тоже хотелось оставить прежнюю Пенни в Омахе. Вот только не вышло.

– Итак, доктор Леонард Хофстедтер – ценитель искусства, наконец-то приземлился в Лос-Анджелесе? – поддразнила она, ткнув его пальцем под ребра.

Леонард поспешно увернулся от нее, словно ребенок, очки сползли у него с переносицы.

– Теперь, вдали от Шелдона, который, как доверенное лицо моей матери, не прекращал повторять, что у меня есть и дела поважнее, чем «глазеть на каракули»…

– Дела поважнее – это играть в Halo?

Леонард рассмеялся.

– Это не значилось в моих первоначальных планах, но так и есть. Я забросил искусство ради компьютерных игр. На восемь лет.

Леонард казался скорее просто задумчивым, нежели грустным, но Пенни все равно почувствовала, что нужно сменить тему. Она знала, что ничем не смогла бы помочь Леонарду с его личностным кризисом, она как раз проходила через свой собственный. Ему нужно было поговорить с кем-то вроде… кого? С кем Леонард мог по-настоящему поговорить? Возможно, со Стюартом.

«Очень жаль, Леонард, – подумала она. – Шелдону ты нужен сильнее, чем тебе нужен Стюарт».

– Говоря о восьми годах, – она заметила, что Леонард напрягся даже прежде, чем она назвала имя, – ты, должно быть, скучаешь по Шелдону?

– Как я могу скучать по Шелдону? – с негодованием спросил ее Леонард.

Пенни даже не заметила, что до этого его голос звучал по-другому: он был странно глубоким, пока не вернулся к своему обыкновенному более высокому тембру. Он принялся нервно теребить ноготь на большом пальце и так внезапно превратился в прежнего Леонарда, что она почти ожидала, что на его голых ступнях вот-вот сами собой появятся ботинки.

– Как я могу по нему скучать, если мы с ним вместе работаем? Я по-прежнему вожу его на работу по вторникам и четвергам. Вчера я провел с ним весь день! Когда, по-твоему, мне по нему скучать? В тот час перед работой, когда он не орет, чтобы я придерживался раз и навсегда определенного графика? Когда я моюсь в душе, а он не влетает в ванную комнату, чтобы опорожнить свой мочевой пузырь размером с горошину? Когда я сплю, а он не будит меня своими воплями, потому что ему приснился очередной дурацкий кошмар? А знаешь, кто утешает меня, когда мне снятся кошмары? Никто. И никогда никто не утешал, я научился сам справляться с кошмарами, еще когда мне было четыре года.

– Леонард, это не может быть правдой… Ой, прости меня, я только что вспомнила, какая у тебя мать. Но ты не можешь переносить это на Шелдона! Его детство отличалось от твоего, и он сам совершенно другой… – Пенни осторожно подбирала слова. – У него другие потребности.

– У него сумасшедшие потребности! Непрекращающиеся, насквозь безумные и не поддающиеся никаким компромиссам. Все восемь лет окружающие только и делали, что спрашивали, как я могу жить с этим психопатом, а теперь все спрашивают, как я мог бросить его. Ты, Говард, Радж, Лесли, моя мать, Альбино Боб… Почему он не может найти себе кого-нибудь другого в качестве соседа-тире-няньки-тире-донора-для-возможной-трансплантации-органов? – зло продолжил Леонард. – Ты могла бы с ним поселиться. Заодно сэкономишь на арендной плате.

– Не думаю, что это сработало бы, – жалко возразила ему Пенни.

– Почему бы и нет? Всего бутылка вина – и ты можешь увидеть его в совершенно ином свете.

Пенни ткнула его в ногу достаточно сильно, чтобы заставить съежиться и отпрянуть в сторону, но не позволила этой подколке насчет Раджа увести ее с намеченного курса разговора.

– Ты не дал ему шанса. Ты должен был предупредить его, что собираешься съехать, дать ему возможность все исправить. Может быть, вам мог бы помочь какой-нибудь психолог для таких пар, у которых проблемы в отношениях.