Расстрел на площади

Шутов рванул двери морга. Они с шумом распахнулись, и тяжелый металлический лязг прокатился по всему помещению.

— Кто там? — прохрипели в глубине.

Группа бросилась в морг. Запах усилился, Шутов уже не мог дышать, глаза слезились. Он поднес руку к носу и зажал рукавом ноздри. В полутемном помещении сидел мужчина в грязном, с пятнами крови халате. Увидев вошедших, он испуганно вскочил.

— Руки за голову! — заорал Шутов.

Кто-то из солдат схватил врача и повалил его на стол.

Из прозекторской появились седая старуха и молодой веснушчатый паренек, врач.

— Стоять! Всем к стене!

Старуха закричала. Ей зажали рот и поволокли на кушетку. Парень бросился за ней. Через секунду на пороге появился полковник. Он поковырялся в портфеле, наблюдая за сценой.

— Всем работникам сесть.

Шутов немного привык к запаху и, разгоряченный, теперь отдувался, отпустив врача. Полковник деловито вытащил из портфеля бланки и ручку самописку.

— Вы обязаны, — обращаясь в основном к врачу, сказал он, — оказать нам помощь в захоронении трупов погибших. Кроме того, вы дадите сейчас подписку о неразглашении тайны.

— Ой, люшеньки! — завопила старуха. — Да что ж это делается! Помереть человеку спокойно не дают.

— Вы не имеете права. — Молодой парень был бледным как мел.

— Молчать! — У Серого прорезался голос. — Вас никто не спрашивает. — Он поднес лист к столу и положил ручку перед врачом: — Подписывайте.

Врач резко вскинул голову. Полковник заулыбался:

— А как вы хотели? За разглашение государственной тайны — расстрел!

— К чему эти меры? Что мы завтра скажем родным?

— Не знаю. Это ваша забота. Испарились, — похихикал Серый.

Врач, понурясь, медленно взял ручку.

— А я как же подпишу? Я и грамоты-то не знаю, — прошамкала старуха.

— Давай, бабка, не прикидывайся целкой, — прикрикнул Шутов. Ему не терпелось поскорее закончить эту бодягу. Бок жгла заветная фляжка, но нельзя же было приложиться к ней при Сером. Причитая и причмокивая, бабка поставила крестик. Парень уперся.

— Не буду подписывать.

— Сука!

Шутов ударил парня стволом автомата по голове, тот упал. Несколько пинков, и врач затих. Все происходило в полной тишине. Даже старуха перестала причитать и сидела, как парализованная.

— Все, хватит, — остановил полковник Шутова. — Начинаем операцию.

Он заставил врача пройти в мертвецкую. На столах и на полу в жутком кровавом месиве лежало полтора десятка трупов. Все они были голые. Полковник стал в стороне и приказал солдатам разобрать кучу. Шутов, брезгливо отворачиваясь, схватился за ближайшую ногу. Трупы, как живые, зашевелились, расползаясь по полу. Прямо в лицо Шутову хлынул фонтан черной крови. Солдат отскочил, матерясь и отплевываясь. Голые тела с зияющими ранами были похожи на резиновых кукол. Обезображенные смертью, они застыли в неестественных позах, и кровавые синяки под глазами сделали их всех похожими. У девушки с острыми худыми коленками была содрана кожа на голове и белокурая прядь зацепилась за ухо. Шутов плюнул на все законы армейской субординации и не таясь хлебнул теплой водки.

— Давайте выносить, — раздался голос полковника.

Солдаты бросали мертвые тела на плащ-палатки и несли в машину. Когда Шутов поволок по полу последние два трупа. Серый остановил его и, показывая взглядом на лежащего в прихожей парня, сказал:

— А с этим что делать? Нехорошее дельце состряпали. Грязно работаем. С собой, что ли, прихватить? — помедлил полковник. — Ладно, семь бед — один ответ. Бросай до кучи.

Шутов схватил парня за руку, тот неожиданно резко застонал.

— Куда, родимые, пожалейте! Он сирота! — бросилась наперерез старуха. — Вы-то что-нибудь скажите, Сергей Иванович.

Бледный как мел Резниченко только махнул рукой и отвернулся к стене.

Машина тяжело заухала и понеслась за город. Шутова трясло. Он клацал зубами так громко, что сидящий рядом однополчанин ударил его по лицу:

— Надоел, скотина. Пить меньше надо.

Ехали долго. Кто-то в тишине засопел. Сказывалась усталость. Шутов тоже немного успокоился, хлебнув для разрядки еще пару глотков. Но стон снова вывел его из себя. Перед глазами закружились только что виденные в морге тела. Он вспомнил, как, выходя из мертвецкой, наткнулся на что-то совершенно черное, бесформенное, запнулся и взгляд его остановился на синей тряпке, по которой ползали жирные белые черви. Его рука едва не упала на эту тряпку, и теперь он почти физически ощущал липкое прикосновение смерти. Шутов соскочил с сиденья и с остервенением стал пинать трупы…

На месте захоронения их уже ждали. Молча побросали в яму всех, в том числе и прихваченного в морге живого парня. Он уже не стонал, а только по временам издавал какие-то щенячьи, жалобные звуки. Сверху полили в яму известкой и шустро стали закапывать. Солдаты вяло помогали. Управились за полчаса. Передохнули, покурили. Полковник вылез из машины.

— Благодарю за службу, товарищи. Распишитесь о неразглашении тайны, — сказал он будничным голосом, снова роясь в портфеле. Увидев образовавшийся холм, он немного подумал. — Непорядок. Наш девиз — чистая работа. Утрамбовать.