Расстрел на площади

— Товарищ полковник, — угрюмо повторил Игорь, — давайте считать, что этого разговора не было. Не было — и все! Думаю, вы и сами понимаете, что это — полное безумие, — резко выпалил он. — Если случится, как планирует там кто-то наверху, это же ужас! Ведь массовые волнения надо подавлять, и милицией дело не обойдется… — Игорь помотал головой, будто отгоняя от себя страшную мысль. — Я и не хочу принимать в этом участия, и не буду! Хоть стреляйте. Он смолк, переводя дух.

Собеседник продолжал пощипывать кончик носа, и по щекам его гуляли тяжелые медные желваки.

— Отличное пивко, — наконец произнес он. — В Москве такое днем с огнем не отыщешь.

— Это ваш ответ?

— Мой ответ? — удивился Бугаев. — Никакого ответа не будет. Будет приказ. И ты его выполнишь.

— Такой приказ — никогда!

— Интересные речи толкаешь, — усмехнулся полковник. — Очень даже интересные. — Он пожевал губами. — Ну, к примеру, насчет того, чтобы расстрелять, — это, знаешь ли, мысль. — Бугаев поднял на подчиненного мутные лиловатые глаза. — Впрочем, всегда успеется. А вот насчет живых людей… я тебе могу напомнить кое-что. Ховенко. Браудер. Резинкина. Ганчев. Бурдила… Знакомые фамилии, верно, Игорек?

«Племянник» пошел бордовыми пятнами.

— Знакомые или нет? — настаивал собеседник.

— Это были предатели Родины! — пылко выпалил «племянник». — Они должны были понести заслуженное наказание. Я лишь выполнял свой долг, приводя приговор в исполнение.

— Но ведь они тоже были живыми, — невозмутимо произнес полковник, — а после встречи с тобой взяли да и стали мертвыми. И ты, помнится, не слишком переживал по этому поводу.

— Потому что они были предатели, — мрачно повторил Игорь. — Это совсем другое дело.

— Эти тоже станут предателями, — усмехнулся Бугаев. — Как миленькие, станут. Главное, чуть-чуть их подтолкнуть. Совсем немножечко.

— Я сказал: нет.

— А я сказал: да!

Начальник и подчиненный в упор уставились друг на друга, каждый — словно желая подмять другого под себя, подчинить своей воле, уничтожить, — и Игорь вдруг явственно осознал, что неспроста Бугаев сохраняет столь уверенный и спокойный тон, тогда как сам он нервничает и едва удерживается от того, чтобы не сорваться на крик.

Бугаев вообще никогда в жизни ничего не делал просто так, не подстраховавшись. Это было его кредо.

Игорь внезапно ощутил, как холод растекается внутри и гадкое чувство тошноты подступает к горлу.

Ему стало страшно — ни с того ни с сего, глупо, без причины.

— Вот какая история, Игорек, — будничным голосом произнес полковник, подманивая пальцем буфетчицу, и после столь красноречивого жеста той не оставалось ничего другого, как поднести посетителю новую кружку пива. — Вот какая неприятная история… ты ведь еще не знаешь… На днях нам с Петровки звонили, из уголовного розыска. Отдел по расследованию убийств… особо тяжких преступлений или что-то в таком роде. — Бугаев вдруг по-детски открыто улыбнулся и продолжил: — Представь, они разыскивают какого-то жуткого типа и почему-то решили, иго мы знаем, где его найти.

Услыхав про убийства, подошедшая буфетчица не смогла удержать на лице прежнее отстраненно-обиженное выражение. Глаза ее широко и жадно раскрылись, и в них засиял азарт.

— Как ты относишься к убийцам, девочка? — как ни в чем не бывало поинтересовался Бугаев.

— Кошмар! — только и смогла выпалить буфетчица.

— Вот и я говорю, — согласно кивнул полковник. — С убийцами у нас разговор короткий.

— Я бы всех их стреляла, — заявила она.

— Мудрая мысль. Представь, на Петровке того же мнения, — благостно сообщил Бугаев, вновь обращаясь к Игорю, — и они просят у нас содействия. Игорь не перебивал.

— Так вот, — пробубнил полковник, отхлебнув пивка и даже крякнув от удовольствия, — мы, конечно, сказали, что непременно поставим их в известность, если получим хоть какую-нибудь информацию. Двойное убийство, расстрельная статья без права на помилование. Причем жертвами преступника стали известные люди… можно сказать, гордость советского циркового искусства. Говорят, отличные были гимнасты, выполняли уникальный воздушный номер, зарабатывали для нашего государства горы валюты за рубежом. А кто-то взял да и убил. — Бугаев осуждающе покачал головой и наморщился. — Как бишь они звались, никак не припомню…

— Сетчиковы, — произнес Игорь.

Он сидел бледный как мел, и лицо искажала мучительная судорога.

— Сетчиковы, — согласно повторил полковник, одобрительно кивая. — Точно, Игорек, Сетчиковы. Вот что значит: молодая память!

— Ой, — воскликнула буфетчица, — я читала, читала… я в газете про это читала! Неужели их убили? Ой, такие молодые, и еще артисты, надо же! Я бы этого гада!

Она хлопала жирно накрашенными ресницами, плохо понимая, о чем идет речь, и лишь ощущала растущее волнение. Ей даже не пришло в голову поинтересоваться, с чего бы это дядя-пчеловод обсуждает с племянником уголовную тематику и почему это из самого МУРа звонят на пасеку и пытаются с помощью тамошней обслуги разыскать особо опасного преступника.