Расстрел на площади

«Только этого и не хватало!» — в отчаянии подумала Даша. Кто-кто, а Наташка разнесет сплетню по всему городку, разукрасив сотней несуществующих подробностей. Даша по себе знала, как жестока людская молва, и с некоторых пор предпринимала массу усилий, чтобы не оказаться в центре всеобщего внимания. Прошлая история с заезжим командированным, несостоявшимся самоубийством и самопроизвольным абортом до сих пор не совсем забылась — и на тебе, новый повод для разговоров!

— А? — Даша выглянула в окно, сделав вид, что удивлена возгласом соседки.

Наташка стояла на балконе, перегнувшись через хилые перильца, и на лице ее было написано жадное ожидание новостей.

— Где он? — сдавленным шепотом спросила Наташка.

— Кто?

— Ля! Ну, твой!

— На дежурстве. — Даше не оставалось ничего другого, как прикинуться круглой дурочкой.

— Я не про Онисимыча. Я, сама знаешь, про кого!

Даша хотела бьио развернутым текстом посоветовать соседке отправиться по известному адресу, но в этот момент почувствовала, как Игорь крепко ухватил ее за ногу и услыхала его невнятное бормотание:

— Где моя бутылка? Убери ногу, я под столом поищу!

Она была вынуждена громко произнести:

— Я уже сплю, Наташа! Хватит голову морочить! — и с шумом захлопнула окно.

Распластавшись на полу и задрав лицо кверху, Игорь осуждающе покачивал головой.

— Ай-яй-яй! — заявил он. — Вы с кем-то говорили, а меня не познакомили! Ай-яй-яй! Может, этот человек и спер мою бутылку?

— Откуда ж вы взялись на мою голову! — в отчаянии всплеснула руками Даша.

— Я хочу пить! — требовательно произнес Игорь и засопел.

Положение было совершенно дурацким.

— Уходите, — выпалила хозяйка, — сейчас же уходите!

— Ага! Я понял! Это ты украла мою бутылку, а теперь хочешь от меня избавиться, чтобы больше досталось! Не выйдет.

— Тише! — взмолилась Даша, непроизвольно оглядываясь на окно. Вполне вероятно, что Наташка все еще стояла на балконе, прислушиваясь к тому, что происходило в соседской квартире. — Умоляю вас, пожалуйста, не кричите!

Игорь приподнялся с пола и уселся на ковре, широко расставив ноги и взъерошив шевелюру.

— Все ясно. Меня ограбили. — Он шумно вздохнул, а потом вдруг всхлипнул: — Дашенька, я сволочь. Если бы вы только знали, какая я сволочь! Вот возьмем вас, — круто сменил Игорь тему разговора, вновь мешая «ты» и «вы», — ты хорошая девушка, добрая и красивая. Почему ты меня не любишь, а? Да потому, что ты чувствуешь, что меня нельзя любить! — назидательно подытожил он. — Потому, что ты знаешь, что я негодяй и подонок! Горбатого могила исправит!

— Игорь, мне не до шуток. Уходите!

— Вот видишь, и ты меня гонишь! Никому я не нужен. Что делать человеку, если он в отчаянии, а? Ты когда-нибудь ходила на охоту? Да ну, — отмахнулся он, — чего я спрашиваю! Конечно, не ходила. Ты в зверей не стреляешь, тебе их, наверное, жалко. А вот я ходил. Прицеливаешься, нажимаешь на курок и — бац! — кровища вокруг и клочья шерсти. А лисица, она ведь тоже живая, она умирать не хочет. Она так смотрит жалобно! Прям хоть плачь! — И Игорь действительно заплакал. — Она смотрит, а я стреляю! Разве мог я подумать, что когда-нибудь окажусь такой вот лисицей и в меня прицелятся, а бежать некуда, и нет никакого выхода!

Он размазывал грязным кулаком пьяные слезы.

— О чем вы говорите, Игорь? — недоумевала Даша. — Кто в вас прицелился?

— Эх, Дашенька! — вздохнул он. — Ничего вы не понимаете! Никто меня сейчас не поймет. Никому я не нужен.

— Вам надо умыться и идти домой, — успокаивающе сказала девушка. — Выспитесь, а утром поговорим. Может, к утру все будет нормально.

Игорь снисходительно усмехнулся:

— Ничего не будет нормально. Ни-че-го, слышите! Будет все хуже и хуже. А я — сволочь. Меня убить мало. Где у вас тут ванна?

— Умывальник в коридоре, — сообщила Даша, помогая незваному гостю подняться с пола.

Игорь, едва удерживаясь на ногах, поплелся в коридор.

Тяжело вздохнув, Даша уселась на табурет и стала ждать.

Ждать пришлось недолго.

Раздался страшный грохот и вскрик. Затем зазвенели разбивающиеся склянки и загромыхал упавший медный таз.

Даша опрометью бросилась к двери.

Она поспела как раз вовремя.

Красавец литератор, нелепо размахивая тряпичными ногами, болтался под потолком на бельевой веревке, туго стянувшей шею. Лицо его налилось кровью, вены вспухли, а глаза вылезли из орбит.

Возможно, любая другая девушка на месте Даши растерялась бы и потеряла бы драгоценные секунды.

Даша же бросилась к висевшему в петле Игорю и, крепко обхватив его за бедра руками, приподняла.

— Снимайте веревку! — скомандовала она. — Скорее!

Не дожидаясь, когда самоубийца последует ее приказу, она схватила лежавшую на полочке отцовскую бритву и, извернувшись, продолжая одной рукой удерживать на весу тяжелое тело, другой полоснула острым лезвием по натянутой веревке. Веревка оборвалась — Игорь и Даша повалились на пол.

— Оп-па! — просипел Игорь, встряхивая головой.

— С ума сошел?! — закричала Даша. — Я спрашиваю: жить надоело?

Казалось, после произошедшего хмель разом вылетел из головы молодого литератора. Он потирал ладонью багровый рубец на шее и тихонечко постанывал.