Расстрел на площади

А он, который едва ли не плакал, расставаясь с Олей, теперь, можно сказать, спокойно, чуть ли не философски рассуждает, стоит ли продолжать с ней свою одностороннюю переписку или пришла пора ставить последнюю точку.

Митя подумал, что зря не сел в автобус. Не потому, что спешил попасть на площадь или еще куда-то, а потому, что, когда в толпе пассажиров тебя со всех сторон толкают живые люди, личные проблемы перестают казаться такими острыми. На время, конечно. До тех пор, пока кондукторша не выкрикнет название твоей остановки.

Но серый автобус перед ним уже захлопнул двери. Митя вздохнул и пошел своей дорогой. Мальчишка со своей буханкой все еще разглядывал этого странного солдата, когда автобус, отходя от остановки, наехал задним колесом на утопленную в асфальте крышку водосточного колодца. Машина звонко громыхнула всеми своими железными внутренностями, и пассажиры отозвались дружным выдохом. Мальчишка, прятавшийся от кондуктора, тоже подлетел вверх, и его ноги соскользнули с узкой железной перекладины. Теперь он висел на одной руке, а черный асфальт под ним бежал все быстрее и быстрее. Мальчишке не хватало ни сил, чтобы подтянуться на одной руке, ни самообладания, чтобы бросить хлеб на мостовую и ухватиться за перекладину другой рукой. Он уже просто ничего не соображал и висел, дергаясь, как червячок на крючке, и силы его таяли с каждой секундой.

Ни кондуктор, ни пассажиры его не видели. Его видел только Митя.

Он знал, что не отличается быстрым соображением. Вот и сейчас соображать, что происходит, он начал только секунд через пять. Но за эти пять секунд его тело, повинуясь чему угодно, только не Митиной голове, в несколько прыжков пересекло улицу, с разгону подпрыгнуло и мертвой хваткой вцепилось в бампер. Тут же рука его ухватила мальчишку за шиворот и втянула наверх, в безопасность. Прошло еще несколько секунд, и он понял, что ударился о железную стенку автобуса коленом, плечом и наверняка головой. Иначе с чего бы она так болела.

Автобус затормозил. Митя увидел, что к нему подходят какие-то люди, кто-то кричал, называл кого-то хулиганом, а Митя все висел на бампере, подобрав под себя ноги.

Вдруг издалека донесся пронзительный свист. Мальчишка с силой дернул Митю за штаны.

— Тикаем! — прокричал мальчишка в самое ухо Мите и потащил его в сторону от автобуса куда-то в проход между домами.

— Ты в порядке? — спросил Митя.

— Я — да! А ты?

И тут Митя пришел в себя. Он заметил постового, который быстрым шагом приближался к месту происшествия.

— Милиция!

Вслед за мальчишкой Митя бежал дворами, припадая на ушибленную ногу. Какое-то время он слышал позади себя крики и свист. Но после того как они перелезли через металлическую ограду и проскочили в дыру в деревянном заборе, звуки преследования смолкли. Однако мальчишка, по-прежнему прижимая хлеб к груди, не сбавляя хода, несся впереди. Митя полностью доверял ему и не отставал. Теперь они бежали через какую-то стройплощадку, нырнули в подвал строящегося дома, пробежали узким коридором и вот-вот должны были выскочить на улицу с противоположной стороны. Мальчишка обернулся к Мите и что-то крикнул.

— Пригнись, — услышал Митя. Но прежде чем он понял, что означает это слово, он уже сидел на грязном бетонном полу и держался руками за свою голову, которой опять так немилосердно досталось.

29. Идейный руководитель

У Игоря отчаянно болела голова. Она просто взрывалась каждую минуту после вчерашних сумасшедших событий.

Ничего сносного на ум не приходило. Одно дело — заниматься отдельными скомпрометировавшими себя личностями, здесь все методы были уже опробованы — от шантажа до тайного убийства, другое дело — воздействовать на целый завод или даже город.

Игорь терялся — за какую ниточку потянуть, куда надавить.

Почистив яйцо, он от нечего делать забрел в соседнюю — хозяйскую — комнату.

На окне он заметил тетрадку в коричневом плотном переплете. На первой ее странице крупным старательным почерком было выведено: «Поэма о московском госте».

«Ну-ка, ну-ка», — заинтересовался Игорь.

Какими ветрами тебя занесло
В наш тихий простой городок,
И сердцу становится сразу тепло,
И ты уж не так одинок.

Действительно, какими ветрами? Зачем я торчу в этом забытом Богом городе, среди этих подушек, среди ленивого жужжания мух и далекого лая собак? А девчонка, видать, созрела уже для больших дел. Не хватало, чтоб еще и эта в меня влюбилась. Дура.

В дверь постучали.

Игорь нехотя поплелся открывать. На пороге стояли великан Сомов и его не названная пока супруга Лидочка.

— Вы уже встали? А то Победа сказала вас не беспокоить. Вы вчера очень поздно пришли и еще долго работали.

— Однако информация распространяется у вас оперативно. Нет, я уже давно не сплю. Заходите, чайку попьем.

— Да нам посоветоваться надо, — мялся у порога Сомов.

— Конечно, посоветуемся. Проходите.