Рассудку вопреки

— Шпионила.

— Звучит страшновато.

— Не страшнее, чем пить чай с женой английского посланника.

— Пролитый чай может привести к серьезным последствиям, если он очень горячий. Уверен, что австрийцы подают чай горячим.

— Я познакомилась с принцессой Вальштейнской.

— Как мило. Она крепко держит свою чайную чашку?

— Она крепко держится за дружбу с австрийским королевским семейством. Она подруга императрицы Марии Луизы…

— Напомните мне…

Минерва резко обернулась, неужели Блейк забыл о значимости вдовы Наполеона или он просто решил ее позлить? На его лице застыло выражение искреннего непонимания, хотя Минерве показалось, что в глазах супруга мелькали смешливые искорки.

— Бывшая императрица Франции.

— О.

— Мать наследника Бонапарта.

— Ну разумеется.

— Принцесса Вальштейнская близкий друг императорской семьи и член двора его величества. Могу догадаться, с какой целью она находится в Париже.

— Закупает наряды? Встречается с любовником?

— Женщины могут думать не только о нарядах и любовниках, — парировала она.

— Жаль.

Пора было брать инициативу в свои руки.

— Я полагаю, что принцесса Вальштейнская находится здесь, чтобы разведать, кто в Париже поддержит воцарение на императорском троне герцога Рейхштадтского.

— Или чтобы прикупить наряды.

— Я не сочиняю. У меня есть основания так считать. Я была свидетелем ее доверительного разговора с герцогом Муши-Ферраном.

— О да, мой старинный приятель Муши.

— Вы знаете, кто это?

— Понятия не имею.

— Этот титул Муши-Ферран получил при Наполеоне. Его отцу — генералу — после бегства Бонапарта с Эльбы удалось соблюсти нейтралитет, сказавшись больным, и он все сто дней не выезжал из своего имения.

— Хороший ход.

— Оказывается, он и в самом деле серьезно заболел, — сказала Минерва. — Генерал скончался в самый день сражения при Ватерлоо, и его сыну не пришлось заявлять о своих политических предпочтениях. После Реставрации новый герцог вошел в когорту сторонников графа Артуа.

— На меня он не производит впечатления бонапартиста.

— Он, должно быть, очень умен. Не могу найти причины, по которой он стал бы откровенничать с принцессой. С другой стороны, разговор велся по-немецки, значит, скорее всего их никто не понимал. Ведь насколько я знаю, очень немногие французы говорят по-немецки. К счастью, я знаю этот язык и слышала, как они договаривались о приватной встрече.

— Она хорошенькая?

Минерва не могла скрыть своего раздражения. Блейк никак не желал воспринимать ее всерьез, но она знала, что права, и даже догадывалась, как выяснить цель этой встречи.

— Можете насмешничать сколько угодно, — недовольно буркнула она, — но я добуду доказательства того, что герцог — скрытый бонапартист, и выиграю пари.

Блейк подался вперед, почти вплотную приблизившись к ее лицу.

— С нетерпением подожду результата, — пробормотал он, и его теплое дыхание коснулось ее щеки. — Но с еще большим нетерпением я буду ожидать возврата долга.

— Я вам ничего не должна, — ответила Минерва, с недовольством заметив, как дрожит ее голос.

— Должны, Минни.

— Не называйте меня так.

— Буду называть так, как мне нравится. Поскольку вы должны мне уже четыре услуги, возражать вам вроде бы не пристало.

Минерва поспешно отодвинулась на самый край софы, чтобы близость Блейка не вызывала смятения в ее чувствах и путаницы в голове. Теперь, когда между ними было добрых три фута, она попыталась осмыслить его слова и не смогла.

— Четыре? Что вы имеете в виду?

Он широко улыбнулся с невыносимо самодовольным видом. Кроме того, Блейк был потрясающе красив. Что делать, если мужчина одним своим взглядом вызывает дрожь в твоем теле? Но ведь она не глупая девчонка, которую могут отвлечь от серьезных дел хорошо вылепленные черты лица, проказливая улыбка и темно-голубые глаза.

Требовалось гораздо больше, чтобы впечатлить Минерву Монтроуз — она все еще не привыкла называть себя новым именем, — чем внешность, пусть даже великолепная. Мужчина может вызвать ее восхищение только своими достижениями, а не лицом, данным ему от рождения.

Блейк медленно поднял левую руку, прижав большой палец к ладони.

— Четыре, — повторил он и, поочередно загибая пальцы, назвал четыре имени. Ей, конечно же, были известны эти титулованные особы из окружения короля Франции Людовика XVIII и графа Артуа. — Я встретился с этими господами в Шантильи.

— Как мило. И что это доказывает?

— Кажется, я упоминал о том, что герцог Орлеанский присоединился к нашей экскурсии по конюшням и даже присутствовал на обеде?

— Вы встречались с герцогом?

— Как вам известно, он много лет прожил в Англии. Потрясающий человек, настоящий вельможа и истинный джентльмен, к тому же страстно увлекается скачками.

Минерва не могла поверить, что Блейку так повезло. Ох уж эти мужчины и их вечные забавы!

— Вы говорили только об этом?

— Есть намерение организовать скачки в Шантильи, и герцог ведет переговоры от имени этой группы с кузеном Бурбоном, владельцем поместья.

— И это все?

Но уже полчаса спустя Минерве пришлось признать его успех.