Рассуждение о добровольном рабстве

Мысль о том, что память его покойного друга может пострадать от предосудительного соседства «Рассуждения о добровольном рабстве» с «мятежными» гугенотскими писаниями, очень озабочивала и смущала Монтеня, и, чтобы смягчить впечатление, он изображал «Рассуждение» невинным литературным упражнением 18-летнего юноши. Во всех изданиях «Опытов», вышедших при жизни Монтеня, он неизменно указывал, что «Рассуждение» было написано Аа Боэси в 18-летнем возрасте, следовательно, около 1548 г. Но в подготовленном Монтенем перед смертью новом издании «Опытов», в котором он сделал ряд дополнений и изменений и которое с тех пор кладется в основу всех последующих изданий, он собственноручно зачеркнул слово «восемнадцать», заменив его словом «шестнадцать». — «...Чтобы память автора не пострадала в глазах лиц, не знавших как следует его взглядов и его поступков, — заявлял в главе „О дружбе“ Монтень, — то я предупреждаю их, что эта тема трактовалась им в ранней юности в целях литературного упражнения, как ходячий, избитый сюжет, без конца разбиравшийся в тысяче всевозможных сочинений»[96].

Вопреки опасениям Монтеня память Ла Боэси не пострадала от опубликования «Рассуждения» в сборнике «Mémoires de Г Estât de France sous Charles neufièsme», который вышел тремя изданиями в 1576, 1577 и 1578 гг. Следует лишь отметить, что со времени замирения Франции при Генрихе IV и позднее, в пору расцвета французского абсолютизма, когда вся «крамольная» литература была тщательно убрана с политической сцены, прославленное «Рассуждение о добровольном рабстве», сделавшееся библиографической редкостью, циркулировало только в узком кругу любителей вольнолюбивой литературы. Существует, однако, свидетельство, что им однажды весьма заинтересовался и такой охранитель абсолютизма, как кардинал Ришелье [97].

Любопытно, что интерес к знаменитому памфлету уже в XVI веке не ограничивался пределами Франции; небольшое извлечение из него существовало в Германии на немецком языке, им интересовались и его разыскивали в охваченных революцией Нидерландах.

Особенно возрос интерес к трактату Ла Боэси в XVIII веке. Можно почти с полной уверенностью сказать, что его знал революционный идеолог крестьянско-плебейских масс Жан Мелье (1664— 1729)[98]. Французские просветители XVIII века, провозвестники буржуазных лозунгов свободы, равенства и братства, с интересом читали «Рассуждение о добровольном рабстве». Особенно зачитывался творением Ла Боэси автор «Общественного договора» Ж.-Ж. Руссо [99]. Все они имели к своим услугам трактат Ла Боэси, напечатанный в начале XVIII века в виде приложения к «Опытам» Монтеня. В таком виде, в виде спутника «Опытов», «Рассуждение» Ла Боэси получало все более широкое распространение. Но вскоре произведению Ла Боэси предстояло начать самостоятельное существование, имея свое особое назначение. С момента первых же шагов французской (буржуазной революции «Рассуждение о добровольном рабстве» стало играть ту роль «оружия критики» деспотизма, которую оно потом неизменно играло в моменты революционных взрывов или аналогичных ситуаций в разных странах, в различные времена.

Одно за другим, в 1789 и 1790 гг., выходят во Франции два издания трактата Ла Боэси, переведенного с неудобочитаемого языка XVI века на современный французский и приспособленного к нуждам текущего дня[100].

В этот же период, когда идеи французской революции встретили сочувственный отклик в передовых кругах немецкой буржуазии, «Рассуждение о добровольном рабстве» появилось на страницах «Немецкого Меркурия» («Neuer Teutsche Merkur»), в числе сотрудников которого были Гёте и Шиллер, в переводе Виланда (издателя названного журнала).