Рассуждения о методе. Начала философии. Страсти души (сборник)

вообще душе приятно испытывать волнения страстей, какой бы природы они ни были, раз только она остается владычицей страстей. Но мне нужно особо исследовать страсти, чтобы иметь возможность их определить. Мне будет легче сделать это здесь, чем в письме к кому-либо другому; Ваше Высочество, взяв на себя труд прочесть трактат о природе животных, некогда мной набросанный, уже знаете, как я объясняю возникновение различных впечатлений в их мозгу: одних от внешних предметов, имеющих силу приводить в движение органы чувств, других от внутренних предрасположений тела или от следов прошлых впечатлений, оставшихся в памяти, или от волнений «духов», текущих к сердцу, или – в человеке – от деятельности души, обладающей способностью изменять в мозгу впечатления, подобно тому как, обратно, эти впечатления имеют силу вызывать в душе совершенно непроизвольные мысли. Вследствие этого можно вообще назвать страстями все мысли, возникшие в душе без содействия воли и, стало быть, без всякой деятельности, исходящей от нее, через посредство одних впечатлений мозга, так как все, что не является действием, есть страсть. Но последнее имя обычно закрепляется за мыслями, причиненными некоторой особой деятельностью «духов».

Так, мысли, возникающие от действия внешних объектов или даже внутренних предрасположений тела, таких как ощущения цветов, звуков, запахов, голода, жажды, боли и подобные, именуются чувствами, внешними и внутренними. Мысли, которые зависят только от прошлых, оставленных в памяти впечатлений и от обычных волнений «духов», суть мечты, будь то во сне или наяву; здесь душа, не направляемая ничем, сама по себе, лениво следует за впечатлениями, столкнувшимися в мозгу. Но когда душа пользуется своей волей, чтобы направиться на известную мысль, не только умопостигаемую, но и наглядно представимую, и эта мысль дает определенное впечатление в мозгу, то возникает не страсть, а действие, точно называемое воображением. Наконец, когда обычное течение «духов» таково, что оно вообще вызывает печальные или веселые мысли, то это относят не к страстям, а к складу или нраву тех, у кого возникают такие мысли, и оттого-то говорят: «этот человек печального склада», «тот – веселого нрава» и т. д. Значит, остаются только мысли, происходящие от особой деятельности «духов»; ее результаты чувствуются как бы в самой душе; эти мысли именуются страстями в собственном смысле слова.

Правда, мы почти никогда не имеем мыслей, которые не зависели бы от многих из причин, из числа только что указанных; но наименование дается им от главной причины или от той, к которой они имеют особое отношение: поэтому многие путают чувство боли со страстью печали, чувство щекотанья со страстью радости, которую именуют также вожделением и наслаждением, чувства жажды и голода с желанием пить или есть, что является страстью, – ведь обычно причины, вызывающие боль, движут «духов» так же, как это требуется для возникновения печали, а причины, дающие чувство щекотанья, волнуют «духов» так же, как при возникновении радости, и т. д. Также путают склонность или привычки, располагающие к известным страстям, с самой страстью, что, однако, легко различить. Ведь, например, когда говорят, что в городе, осажденном врагами, первое суждение жителей о возможном бедствии есть действие, а не страсть их души, то хотя это суждение находит свой отзвук во многих лицах, последние, однако, не все одинаковым образом волнуются, но одни больше, а другие меньше, сообразно большей или меньшей привычке или наклонности к страху. И прежде чем их душа придет в волнение, единственно составляющее страсть, нужно, чтобы в душе возникло суждение, или хотя бы, не рассуждая, она поняла по крайней мере опасность и запечатлела ее образ в мозгу (что производится другой деятельностью, называемой воображением; нужно также, чтобы тем же путем душа направила «духов», идущих по нервам в мускулы, вступать в те из них, которые служат к закрытию клапанов сердца, что замедляет кровообращение; вследствие этого все тело бледнеет, холодеет и дрожит, а новые «духи», направляющиеся от сердца к мозгу, возбуждаются так, что не могут помогать образованию там иных образов, кроме тех, которые вызывают в душе страх; все это следует одно за другим, так что кажется, будто это одно действие. Подобно же, при всех прочих страстях происходят особые движения «духов», направляющихся от сердца.