Рассвет

Света перегнулась через профессорское плечо, вчитываясь в красивый убористый почерк. Записывал Лаберин совершенно не то, что говорил. «Безликий, третью ночь подряд. Чувствует девочку = ощущает опасность. Погружение – сегодня. Хлынова – настройка аппаратуры. Семенов – подготовка персонала к сеансу. Пойдет…» Лаберин стучал ручкой по блокноту, увеличивая количество точек в последнем предложении. В задумчивости, не слушая, о чем говорит пациентка, он вывел скрюченный вопросительный знак. «Вот бы шею тебе свернуть!» – подумала Света. Но нельзя. Здесь она всего лишь сторонний наблюдатель. «Мотай вперед, здесь ничего интересного», – голос Антона раздался откуда-то сверху. Света потянула бегунок таймера, ускоряя время.

Когда за окном зажглись фонари, а по коридорам прекратили шарахаться санитары и доктора, Маша решила – пора! Шлепая босыми ногами по холодному полу, подошла к двери. Замок – по сути простая защелка – легко поддался отвертке. Клацнул, втягивая язычок. Боясь скрипнуть петлями, Маша осторожно высунула голову в коридор.

Легкая как призрак, она скользила вдоль палат, заглядывая в узкие окошки-бойницы, пока не нашла нужную комнату. Так и знала, что рядом! Сыночек Антошка свернулся клубком, как котенок, намотав на себя простыни. Вставай, вставай! Нет времени! Я тоже рада тебя видеть! И вот уже вдвоем, крадучись, они продвигаются к выходу. Машу немного смущало, что в коридорах всюду стоят каталки с накрытыми телами. Но только немного. Чего еще ожидать от логова садистов и маньяков, поклоняющихся демону-истребителю?!

Света никак не могла взять в толк, откуда ведется съемка. Разум выкидывал странные штуки. То мимикрировал под систему видеонаблюдения, записывающую происходящее из-под потолка. То вдруг превращался в невидимого оператора, идущего следом за беглецами. Иногда события вообще подавались как бы глазами мамы или Антона, в духе современных «go-pro». При желании Света могла видеть всю картинку целиком, как сейчас, например. За поворотом мама и брат столкнутся с бугаем-санитаром. Света знала, что за этим последует. Знала и не хотела этого видеть.

За поворотом Маша нос к носу столкнулась с одним из санитаров. Он пристраивал пустую каталку и стоял к ним спиной, но, услыхав шаги, резко обернулся. Насупленный, с чуть разведенными руками, он напоминал медведя, готового к схватке. При виде остолбеневшей Маши санитар осклабился, сверкнув золотым зубом.

– Ты куда это намылилась, голуба?!

Маша сообразила быстро. Провела ладонью по груди, чуть прикусила пересохшую губу. Она не умела выглядеть роковой соблазнительницей, муж – бывший муж – не уставал напоминать ей об этом. Но здоровяк, скользнув липким взглядом по ее бедрам, одобрительно ухмыльнулся.

– А пацана зачем привела? – хитро спросил он.

Маша не нашлась с ответом. Только спрятала сына за спину да крепче стиснула спрятанную в рукаве отвертку.

– Давай так: я делаю вид, что ничего не было. А ты тоже… – санитар ухватился за свою промежность, подергал вверх-вниз, – делаешь вид, что ничего не было.

Маша молчала, загнанная в угол. Волосатая клешня стиснула ее запястье, грубо толкнула к каталке.

– Подожди, подожди! – запротестовала Маша. – Можно я сперва сына уведу?

– Не-е-е… Пусть щенок смотрит. Задирай подол, сучка. Я тебя быстренько отучу побеги устраивать. Живо давай!

Маша отпрянула, вжалась в каталку. Поймала испуганный взгляд Антона. Сын стоял, беспомощно опустив руки, – растерянный и одинокий, посреди холодного больничного коридора, уставленного тележками с мертвецами.

– Хорошо-хорошо! – поспешно выпалила Маша. – Я все сделаю!