Рассвет

Правда есть и те, кто несмотря ни на что, остаются. Даже зная, что они: «вне эвакуационного списка». Эти сидят в «замке» только на свой страх и риск. О чем неоднократно предупреждены. Самые «быстроногие» и авантюрные. Которые верят, что успеют убежать и скрыться при любом развитии событий.

Есть и такие, кто решает остаться на привычном, обжитом месте по иным соображениям. Предполагая сдаться на милость победителя. Какой-то резон в этом несомненно присутствует. Численность любой армии всегда определяется прежде всего экономическим базисом. Чтобы содержать, а тем более расширять свою дружину — Рул потребуются работяги и пахари. Мирняк. Но вот только среди остающихся не так много тех, кто способен продуктивно вкалывать. По большей части здесь те, которые больше потребляют, чем производят. Сомневаюсь, что она будет таких содержать. За будущее подобных тревожно.

Но это уже личный и осознанный выбор каждого.

К вечеру, уходящая с Янычем колонна, составлена и собрана.

Присутствие среди них Долгого — одного из «вождей» племени, смягчает возможную озлобленность и уменьшает неизбежную растерянность людей.

Вскрываем ранее заваленные «запасные» ворота с тыльной стороны здания. Незачем всем кому попало наблюдать за этим процессом.

Всё — пошел караван.

Печально поскрипывают тяжело нагруженные телеги, уходящие из родного дома в неизвестность. Прощаемся. Мне кажется, что каждый выходящий из ворот глазами, сейчас напоминающими собачьи, спрашивает: «Нам точно ждать? Вы же вернетесь за нами?»

Твердо отвечаю: «Ждите. Вернемся» И тут же суеверно троекратно сплевываю про себя и добавляю: «Простите» Тоже взглядом. Гребанный Экзюпери!

Неожиданно с удивлением замечаю идущего рядом с обозом Черу.

— Вот так, значит решил?

— Ну, Эрику Яновичу, пока вас не будет, кто-нибудь из «своих» рядом не помешает.

— Да. — киваю я, — Спасибо, Лёха!

— Да ну, — смущается парень, — Вам спасибо, Егор Владимирович! За все… ну вы сами понимаете, — резко покраснев, он смущается еще больше.

— Когда ты мне уже «выкать»-то перестанешь, дружище? Ладно это как-нибудь после обсудим. Береги себя и «деда», мужчина. Мы недолго. Прощаться не будем.

Он кивает и торопясь спрятать мокрый блеск в глазах, торопливо уходит.

Вот так вот…

Долгий сменил топор в руках на увесистую кувалду. Устрашающую топорюгу-алебарду своего производства приспособив за спиной. Видать так ему сподручнее. Возможно этот молот и проигрывал в скорости, но зато уж если зацепит — всё! Без вариантов! Даже тычок в область груди — этой, по моим ощущениям, почти пудовой дурой и всё!

Прощайте ребра. Навсегда! Каша! Это для посторонних глаз — Яныч обманчиво неспешен. Но мог внезапно без замаха провести своей гирей на палке, резкий прямой в область грудной клетки. Вот здоров старый! Таскать этакую гантелю и молодой спортсмен вспотел бы. А ему не особенно напряжно, если визуально. Отыгрывает роль могучего вождя и былинного витязя? Для поднятия настроения доверившегося ему народа? Может быть и так. Ему оставаться — ему и поступать как посчитает правильным.

Рукопожатие на дорожку.

Моя не самая малая ладонь — теряется в твердой и могучей необьятной волосатой ручище. Привычно ощущаю большие и твердые шершавые закостеневшие мозоли — словно куски пемзы.

Ничего не говорим. Оба слишком хорошо знаем друг-друга. Только:

— Ну бывай, старый. Держись тут. Как только…

— Всё знаю, Егор. Береги там наших… и сам поаккуратнее. Присмотри за моей старухой. Поклон ей. Всё — я пошел.

Яныч уходит не оборачиваясь…

Долго беззвучно матерюсь вслед исчезающему каравану беженцев.

Не заснуть сегодня. Вот мы и не спим. Пьем ночь напролет. Аккуратно — не напиваясь. Прерываюсь только на вывод очередной четверки эвакуируемых.

Дальше ничего интересного и выдающегося. Рутина. Зимний со своими перебрался к нам в периметр. С теми, кто в списках разумеется. Остальные разбились на группы «по-интересам». Немалая часть ушла в «автономное плавание». Но не меньшая, временно подалась и под крыло Долгого, здраво рассудив, что дождаться нашего возвращения и снова стать членом большого коллектива — гораздо перспективнее в плане потенциала выживаемости. Среди Валериных преторианцев ведь не только забыченная «пехота» с напрочь отбитыми боксом и синькой мозгами числилась, но и «прошаренных» хватало — очень неглупых и к тому же весьма бывалых — жизнь с разных ракурсов повидавших и потому «здравых», парней и мужчин.

… Каждые три часа, как только очки энергии достигают шестидесяти, несмотря на время суток — я встаю и как на работу веду следующую группу в портал. Почему шестидесяти, если достаточно сорока? Двадцать неприкосновенны! На самый крайний случай. Для экстренной эвакуации нас с Зимним и Шептуном. Мало ли…