Рассвет

— Пожалуй, лучше не привлекать ее внимания, Джон, — пробормотал он, обращаясь к своему отражению в воде. — В конце концов, будет лучше, если мы позволим всему идти своим чередом, залезая пальцами в огонь и не связывая себя никакими обязательствами, не так ли, Джон? Так мы поймаем их в ловушку еще более надежно. Если бы ты предупредил девушку сейчас, то всего лишь разоблачил бы их; если ты подождешь, пока он женится на ней, ты полностью уничтожишь их с помощью молодого Хейгема. Возможно, к тому времени ты уже заполучишь те компрометирующие письма, Джон, и сделаешь еще кое-какие приготовления, а уж тогда сможешь вкусить всю сладость мести в полной мере, не довольствуясь ее крохами, словно нищий. Но ты, видимо, беспокоишься о девушке… А, Джон? Ах! Ты всегда был жалким слюнтяем, но подави же теперь свою склонность, откажись удовлетворить ее! Если ты это сделаешь, то испортишь всю игру. Девушка должна рискнуть… О! Разумеется, девушка должна рискнуть… Но все равно, Джон, тебе ее очень жаль, очень. Идем, идем, тебе пора домой, а то ее светлость и милый Джордж заждались… — И он пошел быстрым шагом, весело напевая куплет какой-то шуточной песенки. Сэр Джон был веселым маленьким человечком.

Через некоторое время Анжела добралась до дома священника и застала мистера Фрейзера за чтением.

— О, моя дорогая, что привело вас сюда? Какая унылая нынче ночь!

— Да, ужасно сыро и одиноко; люди похожи на призраков в тумане, и голоса их звучат так глухо. Подходящий вечер для того, чтобы злые твари вернулись домой, — и Анжела невесело рассмеялась.

— Что вы имеете в виду? — спросил он, бросив быстрый взгляд на ее лицо, на котором застыло выражение нервного беспокойства.

— Я имею в виду, что леди Беллами вернулась домой; разве она не воплощенное зло?

— Тише, Анжела, не нужно так говорить. Вы слишком взволнованы, дорогая. Почему вы называете ее злом?

— Не знаю… Вы когда-нибудь обращали на нее внимание? Разве вы никогда не замечали, как она ползет, подкрадывается, как тигр к добыче? Посмотрите на ее смуглое лицо, и вы увидите, как плохие, злые мысли выглядывают из ее глаз, как большие черные зрачки расширяются, а затем сужаются, становясь не больше булавочной головки… о, вы сразу поймете, что она злая и делает злое дело.

— Дорогая моя, дорогая моя, вы расстроены, поэтому так и говорите.

— О нет, я не расстроена, но… разве у вас никогда не бывало предчувствий?

— Много раз, но ни одно из них не сбылось.

— А у меня вот теперь есть предчувствие… Да, предчувствие… Оно застало меня в тумане.

— В чем же дело? Мне не терпится услышать.

— Не знаю, не могу сказать, у меня в голове все смутно, неясно… Я не вижу чего-то конкретного, но знаю, что это зло, и оно связано с той злой женщиной.

— Ну же, Анжела, вы не должны поддаваться таким мыслям, иначе заболеете. Садитесь, будьте хорошей девочкой и выпейте со мной чаю.

Девушка стояла у окна, глядя в туман; пальцы ее то переплетались, то расплетались, а на лице играло какое-то необычное, почти неземное выражение. Повернувшись, она повиновалась, словно очнувшись.

— Вам не нужно бояться за меня. Я стала сильнее и понемногу привыкаю к неприятностям… Что вы сказали? О, чай! Спасибо, что напомнили… Не придете ли вы завтра после службы пообедать со мной? Ведь сегодня Рождество. Пиготт прислала мне индейку, которую сама откармливала, а я сама приготовила фарш, так что будет много еды, если мы найдем в себе силы съесть ее.

— Но как к этому отнесется ваш отец, дорогая?

— О, не волнуйтесь! Мне позволили вас пригласить. Представляете? Вчера я разговаривала с отцом целых десять минут; он хотел избежать встречи со мной, но я загнала его в угол. Он хотел воспользоваться случаем, чтобы помешать мне встретиться с Пиготт, но я не стала его слушать, и он сдался. Зачем он это сделал? Почему прогнал ее? Что все это значит? О, Артур, когда же ты вернешься, Артур?! — и, к бесконечному огорчению мистера Фрейзера, Анжела разрыдалась.

Глава XLIX

Предчувствия, без сомнения, есть глупый предрассудок — и все же в то самое время, когда Анжела говорила о своих предчувствиях с мистером Фрейзером, в дальнем кабинете поместья Айлворт происходил разговор, который вполне мог подтвердить и оправдать их. Огонь в камине был единственным источником света в комнате, и возле него, разговаривая очень тихо, то освещаемые яркими сполохами, то таившиеся в тени, собрались Джордж Каресфут, сэр Джон и леди Беллами. По выражению сильного интереса, почти возбуждения на их лицах было видно, что они говорят о чем-то очень важном.