Рассвет

На этом дело не кончилось, как это часто бывает, когда речь идет о работе в приходе и молодых леди. Анжела приступила к своим благотворительным обязанностям с твердой решимостью, что делало ее услуги особенно ценными. Она взяла на себя единоличное руководство раздачей одежды беднякам, каковое занятие обычно сводило с ума простых смертных, и следила за распределением угля. Для собраний молодых матерей и других веселых приходских развлечений она стала жизнью и душой. Бросив математику и классическое чтение, она занялась вязанием детских жилеток и носков; количество предметов, которые ее проворные пальчики вывязывали за две недели, было приятным сюрпризом для замерзших пальчиков приходских младенцев. Вскоре, как и предсказывал мистер Фрейзер, Анжела обнаружила, что ее труды получают достойное вознаграждение.

Глава LI

Однако в одном пункте усилия Анжелы потерпели полный провал: она не могла добиться успеха в отношениях с отцом. Филип больше, чем когда-либо, избегал ее общества и, наконец, попросил ее сделать ему одолжение, оставив в покое и позволив жить своей жизнью. О смерти Артура он никогда не говорил ей, а она — ему, но девушка знала, что ему об этом известно.

Филип действительно слышал трагическую новость. В тот рождественский день, делая свои ежедневные упражнения на свежем воздухе, он встретил леди Беллами, возвращавшуюся из Аббатства. Коляска остановилась, и дама вышла, чтобы поговорить с ним.

— Вы наносили нам рождественский визит? — спросил Филип. — Очень любезно с вашей стороны приехать к нам так скоро после вашего возвращения.

— Я привезла дурные вести, поэтому не стала мешкать с этим.

— Дурные вести? О чем же?

— Мистер Хейгем мертв, — ответила леди Беллами, пристально вглядываясь в его лицо.

— Мертв?! Но это невозможно…

— Он умер от кишечной лихорадки на Мадейре. Я только что сообщила эту новость Анжеле.

— О, разумеется, ей будет больно, ведь она очень любила его.

Леди Беллами презрительно улыбнулась.

— Вы когда-нибудь видели, как кого-нибудь подвергают самым жестоким пыткам? Если да, то вы можете догадаться, насколько «больно» вашей дочери.

Филип поморщился.

— Ну, тут я ничего не могу поделать, да это и не мое дело. До свидания! — И как только она скрылась из виду, добавил: — Интересно, она лжет или сама убила его? Джордж, должно быть, стал закручивать гайки…

С той поры он ни разу не интересовался подробностями смерти или предполагаемой смерти Артура Хейгема. Зачем ему это? Это было не его дело; он давно умыл руки и оставил все на волю случая. Если Артур действительно был мертв — что ж, хорошо, Филип очень сожалел о его смерти; если Артур был жив — еще лучше. В таком случае он, без сомнения, приедет в назначенный день, чтобы жениться на Анжеле.

Но, несмотря на все эти разумные доводы, он по-прежнему не мог смотреть дочери в глаза. Ее взгляды все еще обжигали его, ах, даже сильнее, чем когда-либо, ибо ее вдовий наряд и бледное чело мучили его и разрывали ему сердце… но не раскаянием, а страхом. Однако его жадность брала верх, хотя и душевные муки могли привести к смерти; с каждым днем главное его желание становилось все яростнее. Больше, чем когда-либо, он жаждал приобретения, вернее, возвращения обширных земель, которые, если только все пойдет как надо, станут его собственностью за столь смехотворную цену. Нет, смерть Артура Хейгема, безусловно, «не его дело».

Примерно за шесть недель до памятного разговора Анжелы с мистером Фрейзером, закончившегося ее обращением к благотворительности, прошел слух, что Джордж Каресфут заболел — и весьма серьезно. Говорили, что странный озноб никак не отпускает его, что легкие так и не выздоровели после лихорадки — короче говоря, что он впал в чахотку.

О Джордже Анжела уже давно ничего не слышала и его самого не видела — с тех самых пор, как получила письмо, в котором он отказывался от сватовства. В самом деле, с присущей человеческому уму готовностью забывать неприятные события, она в последнее время мало думала о нем, так как ее мысли были заняты другими, более насущными вещами. И все же временами она рассеянно задавалась вопросом, действительно ли он так болен, как думает ее отец.

Однажды она навещала больного ребенка в деревне и уже шла домой по тропинке вокруг озера, когда неожиданно столкнулась лицом к лицу с отцом. Она ожидала, что Филип, как обычно, пройдет мимо, не обращаясь к ней, и отступила в сторону, чтобы дать ему пройти, но, к ее удивлению, он остановился.

— Где ты была, Анжела?

— Ходила повидать Эллен Мим; она очень больна, бедное дитя.

— Тебе лучше быть поосторожнее, ты подхватишь скарлатину или что-нибудь в этом роде… подобных заболеваний очень много.

— Я вовсе не боюсь заболеть.

— Да, но разве ты никогда не думала, что можешь заразить меня?

— Мне это и в голову не приходило. Мы так редко с вами видимся…

— Что ж… а я был в Айлворте, навещал кузена Джорджа; он очень болен.

— Вы говорили, что некоторое время назад он был болен. Что же с ним такое, что случилось?

— Скоротечная чахотка. Он долго не протянет.

— Бедняга, почему же он не переедет в более теплый климат?