Рассвет

Только сейчас Лаура в полной мере осознала весь ужас положения. Слезы, которые она давно мужественно сдерживала, полились потоком. Она закрыла руками пылающее лицо, не пытаясь их вытереть.

— Посмотрите, — грубо сказал Бэд, — посмотрите, что творится с моей женой. В прекрасный летний день разваливается семья. Только и всего! — Он щелкнул пальцами. Потом вял со стола фотографию Тома и поднял ее. — Вот наш сын. Он не узнает ни слова из того бреда, что вы нам тут наговорили. Это ясно? Это разбило бы ему жизнь, и я этого не допущу.

— Красивый молодой человек, — только и ответил Маккензи и снова открыл свой атташе-кейс. — У меня с собой фотография Питера Кроуфильда.

— Ну и держите ее при себе, — откликнулся Бэд. Но Маккензи достал фотографию и повернул так, чтобы ее было хорошо видно. Лаура против воли подняла глаза. С фотографии на нее смотрел светловолосый юноша. Узкое лицо с тонкими чертами. Короткий нос, длинная верхняя губа, ямочка на подбородке… Это было лицо Тимми.

— Это Тимми. Боже мой, это же Тимми, — простонала она.

Протянув руку, Бэд взял фотографию.

— Это вовсе не Тимми, — тихо проговорил он. — Я улажу это дело. Предоставь это мне.

— Думаю, вам придется воспользоваться услугами адвоката, мистер Райс, — спокойно посоветовал Маккензи. — Само по себе ничего не решится.

— Так я и сделаю, черт возьми. Мои дела ведет адвокатская контора «Фордайс и Фордайс». Я затаскаю этих людей по судам, если они не оставят нас в покое. Полагаю, их следующим шагом будет установление опекунства, да? — скривился он. — О Господи!

— Ни о каком опекунстве не может быть и речи, когда ребенку исполнилось восемнадцать.

«Кто эти люди, — думала тем временем Лаура, — чего они добиваются? Мой Том принадлежит мне. О, Бог мой, я не верю всему этому, я не могу, не хочу верить. Что из того, что этот мальчик похож на Тимми? Многие ребята похожи на Тимми».

Маккензи переводил взгляд с Бэда на Лауру. Бэд уставился в пол. Руки, висевшие вдоль тела, были сжаты в кулаки. «Он постарел за какие-то полчаса, — подумала Лаура, и, подняв голову, встретилась взглядом с Маккензи. Карие глаза печально смотрели на нее. Ему было жаль их. Судя по всему, он был порядочным человеком. Почему-то она доверяла ему.

— Кто эти люди? — спросила она. — Можно нам узнать?

— Ну конечно. Они уже про вас знают из больничных записей.

— Вы же сказали, что роддом больше не существует, — взвился Бэд.

— Его продали, а вся документация была передана в больницу имени Вильсона. Их фамилия Кроуфильд. Они владельцы универсального магазина. Артур и Маргарет Кроуфильд. Когда-то они жили здесь, но несколько лет назад продали здешний филиал, оставив за собой лишь основной магазин, расположенный напротив здания законодательного собрания. Вы, наверное, в нем бывали.

Бэд нахмурился, отчего на переносице образовалась прямая красная линия.

— Кроуфильд? Вы хотите сказать, что они… они же не…

Маккензи пристально посмотрел на него.

— Не что? Евреи? Да, они евреи.

— Ну и ну. Вы не только приходите к нам с абсолютно неправдоподобной историей, что само по себе оскорбительно. Теперь вы наносите нам новое оскорбление. Евреи! Какой позор!

Бэд с трудом выговаривал слова. Он снова плюхнулся в кресло. «Его, пожалуй, удар хватит, — подумала Лаура, — но я не могу позволить себе распускаться». И ей вдруг показалось, что несмотря ни на что она сумеет справиться с этой катастрофой. Как-нибудь да сумеет. Тома необходимо защитить.

— Вы сказали, мистер Маккензи, что тот другой мальчик, Питер, был болен.

И снова она встретилась с ним взглядом и снова увидела сочувствие в карих глазах.

— Да, чуть ли не с рождения. Вернее сказать, с самого рождения. У него был цистофиброз.

У нее опять громко и учащенно забилось сердце, словно готово было выпрыгнуть из груди. Цистофиброз. И мальчик на фотографии был похож — да, да, был похож — на Тимми. Она все же заставила себя задать следующий вопрос:

— И что с ним стало? Я имею в виду, как он сейчас?

— Он умер, миссис Райс. Умер три месяца назад.

ГЛАВА 2

— Не знаю, как это тебе удается, — сказала Маргарет Кроуфильд. — Носишься по всему штату в связи со своей предвыборной кампанией, а теперь на тебя свалилось и наше дело. Ты, должно быть, совсем измотался.

— Я люблю активную деятельность, — ответил, улыбаясь, Маккензи.

В Маргарет он ощущал какую-то крестьянскую силу, которая ему импонировала. Конечно, слово «крестьянский» плохо вязалось с женщиной, в которой все — от уложенных в модную прическу вьющихся черных волос до алых босоножек на ногах — было образцом элегантности. Но телосложение у нее было крепким, а весь вид свидетельствовал о долготерпении, несвойственном горожанам. Бывая у Кроуфильдов, он каждый раз завидовал Артуру, думая, как же хорошо быть женатым. Но сам тем не менее до сих пор так и не женился.

— Итак, ты был там вчера, — с легким оттенком нетерпения сказал Артур. — И?..

— И, как я сказал тебе по телефону, полагаю, что это и есть нужные нам люди.