Рассвет

«Не нужно было оставаться на ленч, — думала Лаура. — Мы все чувствуем себя неловко. Но они руководствовались самыми добрыми побуждениями. Они хорошие люди, сразу видно. Родители мягкие и деликатные. И девушка очень симпатичная, умненькая, ясноглазая, такая женственная с этим рюшем на воротнике и позвякивающими браслетами. Старики тоже культурные люди. У ее отца такой образный язык, хотя и говорит он с сильным акцентом. Здесь рос мой ребенок. Он сидел на одном из этих стульев». Она проговорила, как бы размышляя вслух:

— Когда я в первый раз увидела фотографию Питера, мне показалось, что он близнец Тимми.

Том пришел в ярость. С трудом он сдержал готовые сорваться с языка слова. «Нет! Тимми мой брат, мой, ты слышишь? Он любит меня, я учу его играть в бейсбол, плавать, я забочусь о нем, я все знаю о его лекарствах, и о кислородной подушке. Я, ты слышишь?»

Он бросил на Лауру гневный и одновременно страдальческий взгляд, которого она не заметила.

Зато заметил Артур. «Трудное Лауре предстоит пережить время, прежде чем все как-то уляжется. — Артур внимательно наблюдал за ней. — Прекрасный образец нордического типа. В старой Европе она могла быть бы герцогиней, изящной и элегантной. Муж был совсем другим — недалекий «старина Бэд», по словам Ральфа. Да, — размышлял Артур, — Том рос, испытывая на себе диаметрально противоположное влияние. Конечно, ему все случившееся представляется каким-то безумием. А какой ужас, какое смущение он должен испытывать». Но еще Артуру казалось, что он угадывает в Томе настоящую ненависть. Дай-то Бог, чтобы он ошибался. Он хотел любить этого своего сына.

Внезапно разговор резко оборвался, словно никто не мог больше придумать ни одной фразы. Альберт попытался заполнить тягостную паузу. Он с живым интересом проговорил:

— До ноября осталось каких-то два месяца. По словам Ральфа, они идут вровень.

— Ральфу предстоит выдержать настоящее сражение, — вставил Мелвин.

— Он справится, — ответил Альберт. — У Ральфа под бархатной оболочкой стальной каркас. Он жесткий парень.

— Отец имеет в виду жесткость в хорошем смысле, — пояснил Артур, обращаясь к Лауре. — Ральф наш давнишний друг, мы его хорошо знаем и, могу вас заверить, такого чудесного человека редко встретишь.

Лаура улыбнулась.

— Я давно решила голосовать за него. Я впервые узнала о нем года два-три назад, когда услышала его выступление. Мне оно понравилось. Я помню, он весьма разумно говорил о сохранении свободных земель, о правильном использовании земельных угодий и хищническом отношении к земле.

— Он родом из сельской местности, — объяснила Маргарет. — Он хочет сберечь землю для будущих поколений.

— Он хочет не только сохранить землю, — добавил Артур. — Он думает о хороших школах, хороших домах и, что самое важное, о человеческой порядочности, умении заботиться о своем ближнем. Без этого вся система полетит в тартарары. Ральф это понимает.

— Скажи это Джиму Джонсону и его сторонникам, — фыркнул Мелвин. — Замаскированные куклукс-клановцы. Впрочем, сам Джим далеко не дурак. Не следует его недооценивать. Он знает, чем можно привлечь людей на свою сторону, особенно молодежь в университетах. Да, — горячо продолжал он, — Ральфу предстоит нелегкая битва. Включите телевизор — и Джонсон тут как тут. Откройте журнал, да что там говорить, и открывать-то не надо, на прошлой неделе оба еженедельника поместили на обложке его фотографию — в восьмисотдолларовом костюме и с этой его улыбочкой пай-мальчика.

«Это уже слишком», — подумал Том. На этот раз он не смолчит, хотя до этого и решил не открывать рта и стоически вынести все испытания этого безумного дня, который он проводит в обществе абсолютно чуждых ему людей. Но этот уродливый длинноносый болтун осмелился высмеять его кумира. Пай-мальчик! Сжигающая его изнутри ярость разом вырвалась наружу, как вытолкнутая из бутылки пробка.

— Я лично знаком с Джимом Джонсоном, — начал он, — и, на мой взгляд, нашему штату, да что там штату, всей стране повезло, что на политической арене появился такой человек. Вы не понимаете, о чем говорите.

Лаура судорожно вздохнула.

— Том, что на тебя нашло? — Она оглядела сидевших за столом. — Это на него не похоже. Он никогда не был таким грубым. Я просто поражена, не знаю, что и сказать.

— А я совсем не удивлена, миссис Райс. — Все головы повернулись к Холли, которая в упор смотрела на Тома. — Я же говорила тебе, что кое-что про тебя знаю. Ты ходишь с девушкой, которая звонит людям по телефону и говорит всякие гадости, многим студентам в общежитии сует под двери записки, в которых поливает их грязью.

— Это ложь, — сказал Том.

— Нет. Брат моей подруги рассказывал, что у вас там есть целая группа таких, как ты. Поганые фанатики. Вы ненавидите всех, кроме самих себя.

«Да, нам не следовало приезжать», — в отчаянии подумала Лаура. У нее закружилась голова. Это было ужасно. Эта девушка, сестра Тома, с решительным ртом и живыми глазами, наверное, читала ту скверную газетенку, в которой он сотрудничал. Она залилась краской стыда.

— Холли, прекрати, — одернула Маргарет дочь, — это возмутительно.