Рассвет над Москвой

Звягинцев(обнимает Саню по-отечески). А знаешь, на кого эта ткань похожа? На тебя. Такая же она радостная, солнечная.

Саня. Бабушка, узнаёшь материал? Самый обыкновенный. Только все за качество отвечали. Прошёл он через сквозную бригаду. И тётя Даша, и Гермоген Петрович, и Воробьёв, и Бессонов — все к нему руку приложили. И даже академик Рыжов! Отбельщики, красильщики — все постарались!

Звягинцев. А сама-то не при чём.

Саня. Ну, уж, не при чём… А первые-то метры печатала директорша!

Агриппина Семёновна. Где же она?

Саня. Идёт. Все к нам идут. Антон Петрович, пойдёмте маму встречать.

Агриппина Семёновна(растерявшись). Санюшка, ты пойди, пойди, а я задержу на минутку Антона.

Саня выходит.

Антон, хочу сознаться тебе в одном тёмном деле.

Звягинцев. Что такое, что случилось?

Агриппина Семёновна. Никаких телеграмм Капитолина тебе не посылала… От себя я это всё сделала. Вот, как хочешь, так и суди старуху.

Звягинцев(как с трамплина, подпрыгнул со стула). Да как же вы могли, Агриппина Семёновна? (Бросился к чемодану, быстро затягивает его в ремни.)

Агриппина Семёновна. А вот так и могла. Вижу, по ночам не спит, мается… Да что ты раскричался, в самом деле! Дочь она мне или нет?

Звягинцев. Ну, как же вы могли, Агриппина Семёновна?

Агриппина Семёновна. Надоели все вы мне… Я на пенсии.

Звягинцев хотел было броситься к двери, но, услышав шум, прячется вместе со своим огромным чемоданом в соседней комнате.

Входят Капитолина Андреевна, Курепин, оба Рыжовы, Анюта Богданова, Гермоген Петрович. В руках у Алексея Силыча корзина с вином.

Капитолина Андреевна(весёлая, помолодевшая). Встречай гостей, мать! Не испугаешься? Жаль только, принимать нечем.

Агриппина Семёновна. Так уж и нечем. Пироги своего часа ждут.

На пороге Нина и Михеев. Михеев входит нерешительно.

Михеев(шёпотом Нине). Меня-то не ждут. Ты комсорг, а я при чём?

Агриппина Семёновна(заметив колебания Михеева). Жениху и невесте почёт! (Проводила Нину и Михеева к самому удобному дивану.)

Входят Саня и Игорь. Игорь козыряет присутствующим.

Рыжов А. О, вооружённые силы прибыли! Значит, все в сборе.

Саня(Рыжову И.). А вы Игоря не отчитали, Иннокентий Степанович?

Рыжов И. За что же?

Саня. За измену искусству.

Рыжов И. Искусству, знаете ли, можно служить всюду. Думаю, при коммунизме искусство будет жить в сердце каждого. Все будем художниками. Каждый по-своему.

Гости непринуждённо расположились вокруг стола, у окон, на диванах.

Рыжов А. Позвольте салютовать. По бокалу нашего колхозного… (Откупоривает бутылки, разливает вино.)

Рыжов И. А вас там, в агрограде, не потеряли, Алексей Силыч? Двое суток на фабрике.

Рыжов А. Так и вас, Иннокентий Степанович, поди, в академии ищут?

Рыжов И. (хохочет). Ищут, ищут.

Рыжов А. Конвейер!

Гермоген Петрович. Он такой — как втянет в себя, пиши пропало! (Смеётся.)

Рыжов И. (вдруг многозначительно поднял палец). Мысль одна! Да, да. Вы знаете, что теперь будет? За нами пойдут и обувщики, и мебельщики, и строители, маляры, столяры. Да, все пойдут! Такая теперь борьба за красоту начнётся! Все к конвейеру станут. А что, нет?

Курепин. Встанут, Иннокентий Степанович.

Рыжов И. (Рыжову А.). Я всё забываю спросить, вы из каких Рыжовых-то будете?

Рыжов А. Отец — Сила Фомич.

Рыжов И. Нет, не родственники. Я Степана Ильича сын. Наш двор второй с краю, сразу за Кузьмичёвыми.

Рыжов А. (смеётся). Трудновато припомнить, товарищ академик. Там теперь футбольное поле, теннисный корт.

Курепин(улыбается). Земляки! (Сане.) Картина!

Саня(шепчет Курепину). Вот такую картину я и напишу.

Гости подняли бокалы. Трое Солнцевых оказались рядом.

Рыжов А. Первый тост за почётнейшим гостем. Ваше слово, Иннокентий Степанович.

Рыжов И. Поднимем бокалы за любимого человека, за того, кто сделал будущее настоящим, кто вернул старикам юность и юношам дал мудрость, — за Иосифа Виссарионовича Сталина!