Рассвет над волнами

— Знаешь, я забыла купальник, — сказала Дойна. — Отвыкла. В этом году почти не купалась. Из-за ребенка все некогда было. Полдня в школе проходит. А сейчас представился случай, и пожалуйста…

Подруги остановились на высокой террасе. Внизу, у кромки моря, пляж походил на муравейник. Но никто не купался.

— А мы думали, на пляже людей не будет, смотри, что творится! — воскликнула изумленно Амалия. — Но, судя по всему, вода холодная. Видишь, ни у кого не хватает храбрости войти в море. Шторм перемешал все слои и выбросил на поверхность холодную воду…

— Что такое быть женой моряка! — прокомментировала Дойна.

Мимо прошла группа молодых атлетически сложенных длинноволосых блондинов. Разговаривали они между собой на незнакомом языке.

— Это шведы, — сообщила Дойна Попеску. — Отдыхают здесь. Раньше мне доставляло удовольствие определять, на каком языке разговаривают туристы, а теперь стало неинтересно… Кажется, я начинаю стареть.

— Глупости, ты просто устала. Я уже говорила, что не перестаю удивляться, как ты ухитряешься управляться со всеми делами и прекрасно выглядеть.

— Свекровь помогает. Но слишком многого я требовать не могу — у нее свои дела и заботы… Например, сегодня она тоже была приглашена в гости, но отказалась, чтобы посидеть с ребенком и дать нам с Мишу возможность пойти к Джеорджеску-Салчии. В таких случаях мне всегда бывает стыдно. Но Джеорджеску-Салчия будет расстроен, если мы не придем. Он ведь организует все это для одной особы…

— Это уже начинает походить на ревность, — рассмеялась Амалия. И вдруг смех ее оборвался, у нее перехватило дыхание. В двух шагах от нее позировала, сидя на деревянном стуле, пышнотелая блондинка с мелкими кудряшками, а напротив устроился на раскладном стуле перед мольбертом Алек.

— Что случилось? — удивилась Дойна Попеску.

— Знакомый… Мы вместе учились в институте, — с трудом произнесла Амалия.

— И докатился до того, что подрабатывает на пляже, рисуя портреты?

— В этом нет ничего плохого, — пыталась защитить его перед подругой Амалия. — Это искусство. Может, он ищет удачный образ.

— Такие художники у меня всегда вызывают жалость. Когда я еще была студенткой, мне приходилось работать с группами иностранных туристов по линии Национального бюро по туризму. Я сопровождала группы по стране. Насмотрелась я на этих типов, которые писали портреты даже в ресторанах. Подвыпившая публика всегда посмеивалась над ними, хотя портреты получались неплохие…

Амалия замолчала. Она, словно загипнотизированная, следила за нервными движениями длинных пальцев художника. Алек был одет в красную сорочку с коротким рукавом, расстегнутую почти до пояса, и песочного цвета шорты. На голове у него была надета белая соломенная шляпа с широкими, загнутыми вверх полями. Вид у него был довольно экзотический.

— Ты что, хочешь поговорить с ним? — поинтересовалась Дойна. — Я могу уйти, только давай сначала купим мороженое.

— Не хочется мне сейчас мороженого. Я смотрю и не верю своим глазам. Этот парень был самым талантливым в нашей группе. У него были даже персональные выставки, а для студента это много значит.

— Тогда как же он дошел до такой жизни?

— Сама не пойму. Разве в такой ситуации можно задавать подобные вопросы?

— А почему бы и нет? Человек работает, это его профессия. Думаю, твой вопрос покажется вполне естественным.

— Как он дошел до этого? — повторила Амалия скорее для себя самой.

— Я серьезно говорю: могу оставить тебя одну, Подойди и поговори с ним.

— Да, надо бы, — прошептала Амалия, — Ты знаешь, я никак не ожидала увидеть его здесь. Думала, он совсем в других краях.

— Тогда до встречи вечером у маэстро.

— Не знаю, приду ли…

— Что за глупости, дорогая? Поговори со знакомым, узнай, как у него сложилась жизнь, успокойся, а потом садись в автобус и езжай домой. Думаю, ему не очень захочется с тобой говорить. Что он может добавить к тому, что ты уже увидела?

— Я останусь, даже если это нехорошо. Сама понимаю, что нехорошо, но…

— Жаль, мне так хотелось мороженого! — усмехнулась Дойна. — До вечера!

И она ушла, медленно переступая в босоножках на пробковой подошве. Амалия проводила ее взглядом и повернулась к Алеку. Женщина, чей портрет он рисовал, поднялась со стула и стала что-то искать в сумочке, пока Алек заворачивал портрет в бумагу. Потом он взял протянутые женщиной деньги и, слегка поклонившись, поблагодарил:

— Сэнк ю вери мач! [16]

Неуверенно ступая по мозаичному полу террасы, Амалия подошла к нему:

— Алек!

Он резко обернулся — ковбойская шляпа слетела у него с головы и упала на песок, рядом с мольбертом.

— Ам-малия! — выкрикнул он. — Какой сюрприз! Он поцеловал ей руку и, заглянув в глаза, попытался улыбнуться. Амалия молча смотрела на него.

— Ты что здесь делаешь? Тоже приехала к морю?

— Нет, я в Мангалии работаю. Учительницей.

— Учишь молодое поколение законам перспективы? Браво, твоя мечта, можно сказать, сбывается.

— А как ты?

— Я? Я сам по себе. Разве не видно, что у меня дела идут хорошо? Независимый или, как говорят, свободный художник.