Рассвет пламенеет

— Вам подали машину на аэродром? Как вас встретили? — спросил Клейст, по-видимому, только для того, чтобы у командующего танковой армией рассеялись недобрые предчувствия.

— Благодарю вас, — слегка поклонившись, проговорил Макензен, заметив, как вздрагивают у Клейста уголки хищного рта. — «Затаил колючий вопрос и держит за зубами». — Я доволен приемом, — ответил он спокойно.

— Я давно вас не вижу, — продолжал Клейст. — Вы, безусловно, понимаете, что я не могу не интересоваться жизнью вверенной вам армии. Она была мне родным детищем. Я нередко вспоминаю наших общих друзей, энтузиастов-солдат, генерал.

— Прежний изумительный энтузиазм наших солдат неузнаваемо видоизменился.

— Когда я передавал вам свою танковую армию, — продолжал Клейст, — я считал вас тогда достойным преемником…

Покраснев, Макензен спросил:

— Есть ли основания для сомнений в этом?

— Да, безусловно, — неопределенно произнес Клейст. — Мы можем разговаривать вполне откровенно, как люди, одинаково влюбленные в одно и то же знакомое им дело. Мы с вами профессионалы-танкисты. Скажите мне, генерал, — постукивая карандашом по карте, разостланной на столе, продолжал он, — будут ли взяты Эльхотовские ворота? Когда, наконец, это дьявольское ущелье будет превращено в дорогу славы отечества?

— Славы? — рассеянно произнес Макензен, отводя взгляд. — Все это очень печально, но на пути через Эльхотовские ворота мы очень далеки от славы.

Клейст насторожился. Он терпеливо ждал чего-то. И только когда он положил в пепельницу недокуренную сигарету, еле заметное подергивание пальцев выдало его раздражение.

— Кстати, — тихо продолжал Макензен, глянув на него, — подобный вопрос следовало бы ставить одновременно как передо мной, так и перед генералом Клеппом, командиром стрелковой дивизии.

— Я продолжаю настаивать на своей прежней точке зрения, — возразил Клейст. — Терская операция прежде всего должна быть осуществлена действиями танковой армии. Вся операция будет танковой, — повторил он. — Поставленная мной задача ведь раньше для вас была ясна!

«Вежливо отрезать путь к отступлению, — подумал Макензен. — Лишает меня права ссылаться на бездействие пехотных частей».

— Позвольте мне, насколько могу, нарисовать ту картину боев, которую я наблюдал?

Лицо Клейста оставалось неподвижным. Но все-таки Макензен заметил, как увеличились морщинистые складки на его выбритом подбородке, покоившемся на жестком воротнике зеленоватого мундира.

— После взятия селения Эльхотова…

— Это было двадцать седьмого сентября, — с иронией подсказал Клейст. — Вас не смущает, что это было очень давно?

— Да, — согласился Макензен. — В садах и на огородах мы установили батареи и некоторую часть танков. С восьми утра мы начинаем свой ежедневный, методичный обстрел противника…

— Этот «обстрел» вы продолжаете уже месяц!

— Мы бросаем танковые батальоны на лобовой штурм. Но увы!.. Русскими пристреляно каждое дерево, каждый камень. Наши войска терпят поражение за поражением. 13-я дивизия истекает кровью…

Шумно поднявшись, Клейст произнес:

— Все, о чем вы говорите, известно давным-давно. Скажите мне, генерал, что вы думаете по поводу возможности и целесообразности дальнейшего штурма этих «ворот»?

«Вот он, этот вопрос», — мучительно думал Макензен. Он смотрел на Клейста немигающими глазами. Однако характеру генерала была присуща некоторая лихость. И он не заставил генерал-полковника хмурить и без того насупленные брови.

— Татартупское ущелье уже поглотило вагоны боеприпасов, десятки танков, сотни солдат.

— Да? — равнодушно проговорил Клейст.

— Я опасаюсь, что дальнейший штурм не принесет тех результатов, на которые мы рассчитываем.

— Что же вы предлагаете?

Генерал Макензен произнес неуверенно:

— Цель не стоит затраченных средств.

— Вот как! — лицо Клейста выразило изумление. — А задумывались вы над тем, какими средствами должна будет располагать немецкая армия, чтобы одолеть путь от Сталинграда до Москвы?

На этот раз в тоне Клейста генерал Макензен расслышал тоску всеми покинутого человека. И это вызвало у Макензена злорадное чувство: «Слопал же ты фельдмаршала Листа, а почему я должен заботиться о твоем настроении?» — подумал он. Хотя основной целью гитлеровской армии был поход на Москву, но Макензена больше всего интересовали грозненские нефтепромыслы, в которых он лично был заинтересован. Он сказал:

— Средство для дальнейшей войны — нефть. Но чем дольше мы будем идти этим путем, тем дальше мы будем от цели.

— Я вынужден, генерал, повторить прежний вопрос: что же вы посоветуете мне?

— Наше упорство достойно лучшего применения, — осмелев, откровенно сказал Макензен. — Нужно искать новых путей прорыва к Грозному.

— Подскажите! — предложил Клейст почти рассеянно, так как в эти самые минуты у него дозревало твердое убеждение, что сражение за Эльхотовские ворота проиграно. — Я охотно уступаю вам инициативу выбора нового пути прорыва к Владикавказу. Если предложение ваше окажется разумным, можете рассчитывать на крест с дубовыми листьями.

Макензен выслушал эти слова с чувством неловкости.