Рассвет пламенеет

— Свяжитесь с нашей батареей. Игнатьева мне!

— Я к вам по делу, разрешите, товарищ гвардии майор? — официально обратилась Магура.

— Разрешаю, в чем дело?

— Напротив вашего наблюдательного пункта за два дня четыре ранения!

— И один убит наповал, — поправил Симонов.

— Андрей Иванович, — тихо проговорила Магура, — все четыре раненых утверждают, что это снайпер действует. Нужно убрать!

— Лейтенант Игнатьев у телефона, — доложил телефонист.

Указав на траншейку, Симонов приказал:

— Залезайте. — Магура повиновалась. — Но как же его убрать, Тамара Сергеевна? Об этом вы, конечно, не думали.

Магура отрицательно покачала головой.

— Не знаю, а надо. Я сама готова ползти, зубами перервать ему глотку, негодяю…

— Верю, Тамара Сергеевна. Ценю побуждение…

— Людей выводит из строя, калечит…

Симонов взял телефонную трубку.

— Лейтенант Игнатьев, достаньте карту. Так. Вами занумерован ориентир номер семь. Да, обгорелый танк. Слушайте мою команду. Я скорректирую! Не бывает непознаваемого, есть только непознанное, слушайте. Ориентир семь, влево один двадцать, больше — шесть — снайпер! Один снаряд!

Передав трубку телефонисту, Симонов вскарабкался на бугор, достал карту, стал ждать.

— Снайпер в обгорелом танке? — спросила Магура.

— Никак нет, — ответил телефонист. — Триста метров левей. — Затем он заученно вскрикнул: — Выстрел!

Магура услышала легкий взрывной звук, донесшийся из-за линии обороны.

— Недолет, — отозвался с бугра Симонов.

Тамара Сергеевна не вытерпела и быстро поднялась к нему.

— Зачем вы сюда? — продолжая глядеть вперед, спросил он недовольно.

Она промолчала, прилегла почти рядом, наблюдая за передним краем противника. Три последующих выстрела все еще не накрыли цель. Магура это поняла по рассерженному голосу Симонова, то и дело выкрикивавшего какие-то цифры, которые повторял телефонист. Наконец, он вскрикнул:

— Батареей — огонь!

И только после четвертого залпа он обрадовано улыбнулся и коротко бросил:

— Прекратить огонь!

Магура вопросительно взглянула на майора.

— Да, кончили, — поняв немой вопрос, ответил он. — Давайте-ка спустимся вниз. Сожалею, что у меня нет полковой пушки, я тут вижу все… А так — сидим, постреливаем…

Он помолчал некоторое время, закуривая.

— Вам надо уйти отсюда.

— Если я уйду, вам станет легче? — с живостью спросила Магура, глядя ему в глаза.

— Да нет — легче или тяжелей, не в этом дело.

— А в чем?

— В боевой обстановке ваше место не здесь.

— Короче — по команде: кругом, шагом марш, так? — спросила Магура, кажется, больше с сожалением, чем с упреком.

Они стояли за изгибом траншеи так, что телефонист не видел их. Симонов взял ее руку, мягко спросил:

— Хочешь, я поцелую тебя?

— Только для того, чтобы я ушла?

— Безусловно и обязательно.

— Что это, Андрей Иванович… комедия?

— Нет, не комедия. В твоих же интересах — призываю: отправляйся в санпункт и здесь не появляйся без дела.

— А я не без дела сюда, — стараясь придать голосу твердость, сказала Магура.

Лицо ее, похудевшее и еще более удлиненное, стало вдруг сумрачным. Глядевшему на нее в упор Симонову даже подумалось, что она не такая уж красивая, как прежде ему казалось. Выражение темных, немного прижмуренных глаз сделалось каким-то неясным, — теперь в них уже не вспыхивали то задорные, то суровые огоньки. «Измоталась она — думал Симонов, чувствуя, что ему хочется сказать ей что-то ласковое. — Устала — вон губы как обветрились, покрылись множеством мелких морщинок, кое-где переходящих в кровоточащие трещинки. А за губами белые зубы — ишь, какие они у нее ровные. К ним, наверное, никогда не прикасался инструмент стоматолога, и она их аккуратно чистит даже на передовой. Вот только несколько тяжеловата у нее нижняя челюсть, — удлиненное лицо. А впрочем, все-таки Тамара красива».

— Часто случаются ранения с артериальным, опасным для жизни кровотечением, — после длительной паузы глухо, словно из отдаления, заговорила она снова, не торопливо, но четко. — А я иногда долгое время не знаю о таком положении человека. Не сразу ведь, а только когда стемнеет — несут, а раненый истек кровью!

С Симонова будто дуновением ветра сдуло мгновенное оцепенение, — вопрос о жизни людей всегда волновал его сильнее всяких личных переживаний.

— А что же прикрепленные к ротам ваши санитары? — почти сердито спросил он.

— Каждая рота расположена в полкилометра по фронту. Разве могут везде поспеть два санитара?!

— Хорошо, — подумав, сказал Симонов, — реализуем вашу просьбу.

— А я не прошу, но требую, — возразила Тамара Сергеевна. — Служебное положение обязывает вас дать распоряжение ротам: в случае ранения, пусть не ждут санитаров, выносят сами!

— Ну, хорошо, хорошо! — согласился он, взяв ее за руку.

Магура резко вырвала свою руку из его огрубелых пальцев. Не сказав ни слова, круто повернулась спиной, прикусив губу, как бы сдерживая какие-то резкие слова, и пошла прочь, вся сжавшись.

А Симонов глядел ей вслед, любуясь ровным размашистым шагом и удивляясь, что вот идет она и даже не оглянется! Хотя над степью посвистывали шальные пули, Магура продолжала удаляться, не пригибаясь и не убыстряя своей размеренной поступи.