Рассвет после ночи

— Как же не показать мадонну самой мадонне? — ободряюще произнес Никос. — Мы еще в Афинах обещали советским товарищам, вашим землякам-сибирякам, что после Москвы поедем к старым друзьям. Вас и Кузьму узнал, а вот…

— Так это же Вася! Он у нас уже… Василий Кузьмич. Институт иностранных языков окончил в Москве и в село вернулся. Английскому языку в школе обучает и вашему тоже.

— И не только детвору, — продолжил Кузьма. — Многие взрослые тоже интересуются. Наш-то колхоз, однако, коллективный член Общества дружбы с Грецией. Вот и хотят ваш язык знать.

Васин внук стал совсем взрослым. Высокий, с красивым и мужественным лицом, он солидно басил.

— Ясас, синдрофе! — произнес он греческое приветствие, крепко пожимая руку Никоса.

— Здравствуй, товарищ! — по-русски ответил Никос.

И подумал, как счастлив был бы его друг Вася, Василий Кузьмич Иванов, если увидел бы свою истинно сибирскую мадонну, сына, очень похожего на отца, внука, который обучает односельчан языку народа, за свободу которого русский солдат отдал свою жизнь.

Никос смотрел на маленькое таежное село, на простых сибиряков, и все новые и новые мысли теснились в голове.

Кругом была жизнь — не такая уж, должно быть, и легкая после долгой и жестокой войны, но жизнь прекрасная — в труде, борьбе и счастье, достойная принесенных жертв. Прав, тысячу раз прав наследник его боевого русского друга, что смерть и лишения в борьбе с фашизмом были ради жизни на Земле, ради победы добра над злом.

Афины — Париж — София — Москва, 1983–1985 гг.

Ал. АВДЕЕНКО СЛОВО ОБ ЭЛЛАДЕ

Перевернута последняя страница, и, я думаю, для читателя совершенно ясно: то, о чем он узнал, прочитав политический роман-хронику Николая Паниева, не вымысел автора. За каждым эпизодом книги, за каждым персонажем — реальные события, происходившие в Греции, реальность человеческих судеб представителей греческой культуры, связавшей свое творчество с интересами трудового народа, с борьбой за демократию, мир, взаимопонимание между народами.

В январе 1985 года я был в Греции, на земле древней и великой, где буквально каждый шаг — это приближение к истокам той античной культуры, без которой невозможно представить себе развитие всей последующей истории человечества. Какое бесчисленное количество сюжетов для искусства дала греческая мифология, какое неизгладимое влияние оказала эллинская культура, на все без исключения виды творчества.

Нет в России ни одного крупного художника, который в начале своего пути не впитал бы в себя дух и идеи эллинизма. И лицеист Пушкин, постигавший торжественный ритм гекзаметра, и зрелый писатель Толстой, изучавший древнегреческий, чтобы в подлиннике читать Гомера, — в самом подробном списке вы не сделаете прочерка.

Гомер, Эсхил, Софокл, Аристофан, Фидий — сколько можно назвать имен небожителей мирового искусства, блистательных парнасцев, ставших вровень с богами-олимпийцами, о которых они писали, которых изображали. Память о них навсегда живет в сердце каждого художника. Их высочайшие традиции в современном искусстве Греции несут замечательные мастера, имена которых тоже известны всему миру.

С одним из них — Яннисом Рицосом — вы встретились в книге Николая Паниева. В январе 1985-го я видел его в Афинах — выдающегося поэта, общественного деятеля, почетного председателя греко-советского Общества дружбы, лауреата международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами». Первого мая ему исполнилось семьдесят шесть, но никогда не дашь этому моложавому, стройному и подтянутому человеку его лет. А ведь долгие годы он провел в тюрьмах, в ссылках, в заточении, там мучил его туберкулез, там его травили голодом, всяческими уничижениями, какие может придумать изощренный ум палачей. Его заставляли отречься от убеждений, от его коммунистических идеалов, хотели сломить его волю, заставить замолчать его музу.

Но тщетны были все эти усилия. Голос поэта не смолк. Лучшие его стихи рождались наперекор палачам. Весь мир встал на его защиту. И мир победил.

Мы сидели дома у Янниса Рицоса. Несколько дней он не выходил на улицу — простудился. Но поэт смеется над болезнями.

— У меня работает сейчас четверть сердца, — говорит он. — Тромб на ногах. Если я начну перечислять все свои болезни, получится целый медицинский справочник.

Меня держит работа, — просто говорит он. И усмехается — Время проходит, а я чувствую себя моложе. Когда мне было двадцать четыре года, я написал стихи «Рапсодия голого света». Каждое утро я смотрю из открытого окна на цветущее небо, на то, как оно отражается в море. Я делаюсь моложе, чем вчера. Представляете, на сколько веков я делаюсь моложе каждый день?!