Рассвет с Рыцарем-Волком

У Конри расширились глаза. Как будто он впервые столкнулся с самой смертью — со своей мимолетной смертностью и осознанием того, что он не бог-король, которым так явно себя считал. Даже в конце, застыв навеки в своей волчьей форме, он никогда не выглядел так по-человечески. Впервые я вижу в монстре человека и даже не могу справиться с жалостью. Не тогда, когда он слишком поздно нашел эту душу.

И не тогда, когда рядом с ним истекает кровью Аврора.

Я выдергиваю руку из-под Конри, чувствуя, как растягиваются кости и рвутся сухожилия. Все болит, и пальцы с трудом шевелятся. Но они двигаются. А значит, я могу помочь.

Сделай что-нибудь, Фаэлин! кричу я себе, перепрыгивая через Конри и пытаясь добраться до Авроры. Я едва замечаю, что Эвандер тоже движется. Его все еще замедляет последняя цепь, от которой я так и не смогла его освободить. Но гораздо быстрее, чем ранее.

— Аврора, Аврора, пожалуйста. Держись. — Мои слова столь же неистовы, как и движения. Ее горло перерезано с одной стороны, через ворот. Я даже не знаю, куда лучше надавить, чтобы остановить кровотечение, но все равно вдавливаю ладонь в рыхлую и окровавленную плоть. Ее глаза дрогнули, и она издала слабый вздох. Я ругаюсь в досаде на жестокость судьбы и страхе перед тем, что ее травмы могут означать для всех нас.

Это тело нельзя убить естественными способами… чтобы убить меня, нужно, чтобы смертная рука совершила магический акт. Ее слова возвращаются ко мне, когда ужас оседает на моих плечах.

Я потянулась к своему мешочку с нитями, но нащупал лишь пустоту. Верно, они лишили меня всего. И я слишком устала, чтобы бороться с этим. Слишком устала от мира, чтобы протестовать, когда у меня забрали мое самое сильное и единственное оружие.

— Я могу это исправить. — Я перевела взгляд на волков, стоящих в удивление и ужасе. — Принесите мой мешок с нитками. — Никто не двигается. — Она умирает. Сделайте это немедленно! — кричу я с яростью и властностью, на которые сама не знала, что способна. Одна из женщин бросается прочь.

— Фаэлин… — кричит Аврора.

— Не пытайся говорить, — приказываю я. Эвандер подходит к нам. — Держи ее за горло, останови кровотечение. — Он выполняет мою просьбу. Я тянусь к плащу, достаю одну вышитую фигуру из множества — сердце из малиновой нити, жизненная сила и удача. Поднеся его к зубам, я рву нить, неистово разрывая стежки, чтобы вытащить его.

Она все равно говорит.

— Мне очень жаль.

— Не извиняйся. Пожалуйста, молчи. Я могу тебя спасти.

— Я не могла… раньше… я не могла сделать это раньше. Мне пришлось покинуть территорию лыкинов, чтобы освободиться от клятвы. Чтобы нарушить… чтобы причинить ему вред.

— Ты… — Я замираю, когда в голове проясняется связь. Но затем я снова с жаром принялась за шитье. — Ты ведь знала, что в ночь нашего бегства нас наверняка поймают, не так ли?

— Пока… пока мы выбирались с территории… лыкинов. — Ее глаза распахиваются, чтобы встретиться с моими, и она одаривает меня язвительной улыбкой. — Я искренне надеялась… что мы уйдем. Но если бы мы не ушли… Это должна была быть я. Я должна была это сделать.

Все это время она соглашалась с нашими планами, надеялась, что они сработают, что они достаточно хороши, чтобы освободить ее. Но в глубине души, за всем этим, она втайне планировала запасной вариант. Охотничий нож, который я ей подарила, и который она оставила себе, хотя он был для нее «бесполезен». Она убеждала нас не останавливаться на достигнутом, хотя у Конри был Эвандер, и она должна была знать, что я никогда не смогу его бросить. Последние мгновения перед тем, как Конри забрал нас, Аврора продолжала отступать назад по древнему городу, пробираясь к границе территории лыкинов. Она так сильно хотела быть свободной, я знала это и объясняла этим каждый ее поступок.

Но она также хотела отомстить. И любой из этих вариантов был бы достаточно хорош.

У меня защипало в глазах.

— Ты не должна была этого делать.

— Конри был моим убийцей — все Короли-Волки были, — говорит она достаточно громко, чтобы все слышали, напрягая голос от ран и от давления, которое Эвандер оказывает на ее горло. — Я начала эту клятву. Я должна была ее закончить.

Освободив нить, я осторожно провожу ею по ее шее, по ране зигзагообразным штрихом, словно планирую, как можно сшить кожу обратно.

— Да, и теперь, когда он ушел, мы отправимся в дом сирен. — Я касаюсь одного конца нити, пытаясь извлечь силу изнутри себя.

Аврора поднимает менее поврежденную из двух своих рук и осторожно берет меня за пальцы. Ее прикосновение — не более чем бабочка, приземлившаяся на мою плоть. Но оно успокаивает меня.

— Нет времени… Этого не исправить.

— Нет.

— Фаэлин, ты не в силах это исправить. — Слова сказаны как можно мягче. Но как же они ранят. Как нелепой я себя чувствую.

— Я могу…

— Только если ты воспользуешься моей силой, и, скорее всего, это все равно ничего не изменит.