Рассвет с Рыцарем-Волком

Другая альфа вернулась с моим швейным набором. Она кладет его у моего бедра и быстро отходит. Похоже, никто из лыкинов не осмелится посягнуть на священную землю рощи, все еще окутанную волшебным туманом духа великого волка.

Великий волчий дух! Я смотрю на его насест в поисках помощи, но его нет. Я не помню, чтобы он уходил. Будь он проклят. Скорее всего, он не смог бы оказать помощь: это, без сомнения, не в его силах. Но, обвиняя его, я отвлекаю часть боли от себя. От того, что это моя вина, и только моя.

— Не рискуй использовать мою силу. Ты должна взять на себя все остальное, — заканчивает Аврора.

— Что? — тихонько вздыхаю я. Я слышу резкий вдох Эвандера, стоящего рядом со мной. Его брови нахмурены, а глаза полны всех печалей мира. По-своему он тоже любил Аврору. Если бы она была ему безразлична, он никогда бы не стал рисковать всем, чтобы освободить ее несколько месяцев назад.

— Сделай то, что ты сделала в первую ночь нашей встречи. Прими мою силу в себя.

— Я не могу… это была случайность.

— У тебя явно особый талант, Фаэлин. — Аврора слабо улыбается. — Ты сможешь.

— Но это было разрушение кольца. Это не одно и то же. — Я лихорадочно моргаю. Много раз. По моим щекам текут слезы.

— Это тело — всего лишь сосуд для моей силы. Оно ничем не отличается от кольца. — Слова Авроры тверже, непоколебимее. От этого кровь быстрее течет между пальцами Эвандера. — Если его уничтожить, сила освободится, она будет искать себя.

— Могу я вместо этого отдать тебе силу в себе? — Я хватаюсь за любую идею, которая не заканчивается тем, что она предлагает.

— Если бы ты могла, мы бы уже сделали это раньше, — мягко напоминает она мне. — Фаэлин, я устала. Я прожила тысячу лет и не хочу существовать еще тысячу в таком виде.

— Что с ней будет, если она заберет всю твою силу? — Голос Эвандера густой и тяжелый от эмоций. Но под его словами скрывается покорность, за которую мне хочется на него обидеться. Я не могу поверить, что он согласился на это. Беспокоясь обо мне, он отказывается от Авроры. — Она ведь не может быть духом, правда?

— Я не знаю, — признается Аврора. — Но с половиной у нее все в порядке. Я верю, что она достаточно сильна, чтобы удержать остальное. — Оптимизм радует, хотя я не могу не думать, что он также неуместен. Ее глаза полностью открываются, взгляд возвращается ко мне, и я не могу отделаться от ощущения, что это в последний раз. — Пожалуйста, Фаэлин… если бы это был кто-то другой, я бы хотела, чтобы это была ты. Закончи это для меня.

Я часто моргаю, мое зрение затуманивается, когда слезы, которые я больше не могу сдерживать, наконец-то вырываются на свободу. Я горячо хватаю ее пальцы, забыв о нитке и ране. Я держусь за нее так, словно одним только этим прикосновением могу удержать ее здесь, такой, какая она есть. Я могу сохранить свою подругу.

Аврора улыбается, ее глаза снова закрываются. Она абсолютно спокойна. Даже лунный луч, падающий на нее, кажется, светится ярче.

Женщина, которую я знал в таком виде, уйдет. Но она будет жить вечно в другой форме. Во мне. В луне, которую я буду встречать каждую ночь.

— Все будет хорошо, — шепчу я ей и себе. — Больше не будет боли, ты достаточно долго страдала.

Все еще держа ее пальцы одной рукой, я поворачиваюсь и тянусь к ножу, торчащему в шее Конри, и с ворчанием освобождаю его. Я вытираю лезвие о бедро. Льняная ткань уже окрасилась в пунцовый цвет. Хотела бы я иметь под рукой клинок, который не использовался для убийства Конри, клинок, который мог бы быть предназначен для Авроры и только для Авроры. Но это все, что у меня есть, и медлить нельзя.

Положив нож, я выбираю по одной нити. Обматываю их вокруг рукояти, а затем закрываю пальцами. Каждая частичка сущности от меня, от моих предков, которые владели этим охотничьим ножом на протяжении многих лет, когда мы использовали его как инструмент для нашей магии, каждая частичка сущности от духов, которых мы знали, и тех, кто давно забыт. Я сворачиваю все это вместе.

Ко мне возвращается давно забытое воспоминание. Редкое время, проведенное в лесу с моей матерью, когда я была еще девочкой.