Рассвет Тьмы

Казалось бы, наш Дом должен был просадить на постройку храма чудовищную сумму, равную половине всех наших богатств, но это было не так. Здесь проявил свое лицо социальный строй темных эльдар — странный, местами гипертрофированный сплав коммунизма и рабовладельческого строя, царящий в Домах-государствах. На практике получалось так, что, как уже говорилось, деньги внутри Великих Домов не ходят. Отсюда было простой и, одновременно, запутанный, как для меня, вывод — жалованье (в привычном для меня понимании) не выплачивалось никому: ни слугам, ни Атретасам, ни тем более Атар. Было лишь одно понятие — «ресурс». Конечно, вся эта запутанная система ценности употреблялась лишь внутри Дома и для отношений с внешним миром применялись обычные медные, серебряные или золотые монеты, которые каждый Дом делал сам. Результатом всего этого стало то, что каждый Великий Дом представлял собой большой самодостаточный город, благосостояние которого измерялось количеством Высших Жриц и Атар в его составе. Система иногда становилась настолько запутанной, что для дополнительного ее регулирования часто применялись деньги, но обычно можно было обойтись и без них. Дабы было хоть немного понятнее, приведу пару примеров…Патрулирование и служба в армии считается прямой обязанностью Атретаса или Атар, при этом всем в Доме плевать на то, чем солдаты занимаются в свободное время. Да хоть убийствами или торговлей и ремеслом! Но при всем этом часть своего времени ты должен направить на благо Дома… Наемник? Будь добр, поставляй разведданные. А все остальное нас не касается! Торговец? То же самое или часть товара и денег в общую копилку Дома. Ремесленник? Оружейник? Обслуживай свой Дом бесплатно или почти бесплатно. Маг? Помогай своей силой своим: от банального лечения вплоть до плавки металлов и создания пещер или каких-то проходов… Вот так и получилось, что с одной стороны Эльвиаран просадила на храм огромную кучу ресурсов, а с другой стороны — ни одной монеты. В результате этого всего казна Дома «похудела» лишь на то количество золота и иных металлов, которые были необходимы при строительстве или которые использовались для закупки определенных материалов из вне.

Все-таки храм подавлял своим величием и, хоть я и чувствовал себя под его крышей защищенно, но даже в незаконченном строении чувствовалось присутствие Элос. Поэтому, я неожиданно для себя вздохнул свободнее, когда мы вышли из него на плац. Наша колонна стала терпеливо ожидать открытия ворот и размыкания защитного контура — И`си`тор наконец-то могли позволить себе постоянную активную защиту. Она была цилиндрической формы и прикрывала всю огромную колонну Дома от пола пещеры до потолка, а так же весь внутренний квартал. Оглянувшись, я посмотрел на высокую шестиметровую статую, изображающую обнаженную Элос. Расположена она была на первой ступени пирамиды прямо над входом. Моя работа. Как ни странно, мой первый блин вышел отнюдь не комом. В принципе, если так подумать, кому как не мне было заниматься этим? Изображать самую ревнивую, могущественную и жестокую Богиню? Пожалуй, если кому и могло это сойти с рук то только мне. Во время этой работы я, совершенно неожиданно для себя, вошел во вкус и постарался подчеркнуть некоторые черты характера Элос. И я считал, что мне это удалось. Статуя изображала спускающуюся по пирамиде вниз Богиню. На ее лице застыла маска высокомерного презрения. Я попытался чуть вздернуть вверх голову статуи, а взор глаз опустил вниз. Из-за этого эффект презрения усилился многократно. Стекло, из которого была сделана статуя, получилось молочно-белого цвета. Поэтому глаза у статуи пришлось затемнять дополнительно. Результат моей работы потрясал всех, кто видел ее. До меня даже доходили слухи, что у Атретасов появился своеобразный ритуал: солдаты перед патрулем специально собирались именно здесь, под взглядом статуи Богини, и, на секунду, молча, преклоняли колено. Некоторые же из обращенных приходили под ее взор и подолгу застревали под ним, безмолвно глядя снизу вверх на изображение Элос. Вот и сейчас, отвернувшись от храма, я увидел, что все обращенные, Высшие Жрицы и даже Эльвиаран тоже смотрят на статую, повернувшись на седлах. Мой взгляд падает на Матриарха и я вижу, как слетает «маска», скрывающая почти безумную веру в Богиню. Она опускает взгляд на меня — в нем плещется невероятная смесь чувств, состоящая из ревности и зависти. Но состояние Эльвиаран длится лишь мгновение, а потом она, спохватившись, снова одевает свою обычную «маску» безразличия и высокомерия.