Рассветные холмы (СИ)

Зима подкралась неслышными снежными шагами и отрезала их - от городов, от рек, от других стран. Зима легла холодной преградой между поместьем и тайными убежищами тех, кто ещё остался в живых. Райнер осознал, что пока - всё, на долгую зиму они заперты вместе, и жизнь исподволь стала создавать меж ними нити узнавания, незримую общность. Сартен всё реже выходил из своей комнаты, и они сидели у него. Райнер вдруг оглянулся на проходящие дни - и не понял, почему так боялся зимы: каждый из людей принёс сюда невысказанную мечту о потерянном доме и, оставшись тут, поневоле начинал воплощать её в жизнь, в коридорах звенели голоса, женщины вспоминали рецепты забытых блюд, помогали прибираться, приводили уют в пустые комнаты. Райнер подумал: а ведь верно, и его собственная давняя бездомность в этих стенах куда-то улетучивалась, забывалась, он давно уже начал тут по-хозяйски наводить порядок, и как-то никто из прислуги и не возражал, да и Сартен-старший тоже, только лукаво посматривал на него, когда он в своём рвении слишком старался...

Он иногда пытался стряхнуть завораживающее, затягивающее спокойствие зимнего поместья и сказать себе: нет, это похоже на падение в горах, когда ты зацепился за что-то и хочешь уверить себя, что это накрепко, а потом снова летишь, и снова зацепляешься, и опять занимаешься самообманом, который рано или поздно закончится неизбежной пропастью. Но день приходил за днём, ничто не вторгалось в тишину, и его снова и снова включали в круг тепла и выстраданного покоя, где можно вместе помолчать.

И он почти поверил тишине.

Почти - потому что впереди маячили новые путешествия к Переходу, новые - да нет, уже известные - опасности, потому что впереди был голод, о котором он сейчас старался не думать.

Иногда ему хотелось заснуть и больше не просыпаться, чтобы остаться в этой прозрачной зиме, когда уже совершившиеся беды ушли, а новые ещё не наступили.

 

***