Рассветный меч

— Не пощадили никого, перебили всех до одного: и людей, и лошадей, и быков… Сожгли все фургоны и повозки, все корабли. Некоторые говорили о громадном золотом дворце на колесах — так и его тоже сожгли, — поведал капитан порта. — Так им и надо, хотя бы за все то, что они сотворили на Арбалине. Поджигали дома, убивали всех, кто попадался под руку. Правда, большинство жителей успело спастись бегством.

— Вам что-нибудь известно о Лариссе? — спросил Том хриплым от сдерживаемого волнения голосом.

— О Лариссе?

— Да, это одна из девиц из гостиницы «Красные Шлепанцы», — пояснил Том.

— А, вы имеете в виду дам. Так все они исчезли из города, как только малиновые паруса показались над горизонтом. Но после того как пираты и им подобная публика покинули город, одним из первых отстроенных зданий была именно эта гостиница, и все дамы вернулись туда.

Длинный Том сдернул с головы шапку и выразительно посмотрел на Аравана:

— Капитан, будьте добры, позвольте мне сейчас повидаться с ней, мне необходимо удостовериться в том, что у нее действительно все в порядке.

— Конечно, Том, иди, — ответил Араван.

Моряк сорвался с места и побежал в город, а капитан порта, глядя ему вслед, сказал:

— Странная вещь, однако, но спустя несколько дней после того, как пираты отплыли отсюда, море обмелело примерно на фут… А произошло это в тот день, когда драконы перебили вражеские войска. Все было так, как будто кто-то где-то сделал громадный глоток, море обмелело и до сих пор не вернулось к прежнему уровню.

— Бездна, — пробормотал Бэйр, глядя на Аравана.

— Что? — не расслышав, переспросил капитан порта.

— Мне думается, что вода ушла в Бездну, — сказал Бэйр. — А если это так, то она ушла навсегда.

Капитан порта в недоумении покачал головой, а Араван, обратясь к Толстяку Джиму и Браю, сказал:

— Плывите назад на «Эройен» и передайте Нику: пусть посменно в течение двух дней отпускает команду на берег. Вы оба пойдете в первой партии. А кто захочет повидаться со мной, найдет меня в «Красных Шлепанцах». Передай всему экипажу, что я расплачусь с ними полностью за все.

— Слушаюсь, капитан, — с готовностью ответил Толстяк Джим, и по его лицу расплылась широченная улыбка.

Матросы уселись в шлюпку, а Араван с Бэйром направились в гостиницу.

— Мы пробудем здесь два дня и отметим вместе с командой успешное окончание плавания, тем более что они поработали на славу. А на третий день мы отправимся в Арден. Давно пора сообщить твоим родным и близким о том, что ты жив и здоров.

Бэйр согласно кивнул:

— Наверняка для них это будет сюрпризом, ведь прошло… Ничего себе! Уже год и восемь месяцев, с тех пор как я ушел из дому.

Араван усмехнулся:

— По-моему, правильнее было бы сказать: «с тех пор как я сбежал из дому».

Бэйр покраснел, но возразил:

— Тогда мне бы никто не позволил принять самостоятельное решение.

Араван воздел вверх руки, как бы давая этим жестом понять, что повода для спора нет, и добавил:

— Мне ты доказал, и не один раз, что отлично можешь принимать решения, причем правильные.

Они молча пошли дальше по направлению к «Красным Шлепанцам». Через некоторое время Бэйр, нарушив молчание, спросил:

— А что будет с «Эройеном»? Как я понял, мы оставляем его здесь?

— Временно, под наблюдением Тома и Ника. Он будет в хороших руках.

Вскоре они уже входили в гостиницу.

В течение двух следующих дней Араван и Бэйр вместе с командой отметили благополучное окончание путешествия, отдыхали, пили, ели, веселились, играли, боролись и делали все, что приходило им в головы. На второй день утром прибыл фургон из Ворнхольта с большой бочкой темного густого пива, и Араван купил изрядное количество, а именно пятьдесят два галлона [34], для команды «Эройена».

Араван, передавая Бэйру кружку с пивом, сказал:

— Будь осторожен, элар, ворнхольтский эль достаточно крепкий, и я заранее прошу: веди себя прилично.

— Прилично, дядя? Да будет тебе известно, что я могу держать себя в руках, выпив любое количество. Эй, Длинный Том, присоединяйся.

Араван только покачал головой, подивившись неосмотрительности юноши, а Том подошел к их столику рука об руку с миниатюрной рыжеволосой женщиной.

— Капитан, господин Бэйр, позвольте представить вам Лариссу. Она согласилась стать моей женой.

— Ага! — воскликнул Бэйр, поднимая свою кружку. — По этому случаю необходимо произнести тост! Может, ты его и произнесешь?

Долго еще продолжалось веселье в тот вечер.

На следующее утро бледный и трясущийся в ознобе Бэйр, шатаясь, приковылял в общий зал. Одежда его была смята, один башмак он держал в руке, второй был на ноге, правда не на той. Он плюхнулся за стол, где уже завтракал Араван.

— Дядя, дядя, мне кажется, что этой ночью я занимался любовью с темноглазой женщиной, но я ничего не помню. Я хочу сказать, что, когда я проснулся, она была в моей кровати, а может быть, наоборот, я был в ее кровати, — этого я точно сказать не могу. Что мне делать?

Араван расхохотался.