Рассветный меч

— Да, — кивнул Араван, — и она, и Таларин, и Гилдор… И многие другие. Они также вернулись на Адонар, поскольку воспоминания о тех, кого они потеряли в Зимней войне, гнетут их; Ванидор, сын Раэль и Таларина, брат — близнец Гилдора.

— Боги, — произнес Бэйр, взяв в руку кулон. Он поднял кристалл над головой. — Послушай, Араван, возьми его — мне думается, что он предназначался именно тебе.

Араван отстранил протянутую руку Бэйра с зажатым в ней кулоном:

— Не сейчас, Бэйр. Он твой и носи его до тех пор, пока мы не выясним все до конца… Возможно, в Храме Неба.

Бэйр снова надел платиновую цепочку на шею и примирительно произнес:

— Ладно, подожду.

Они продвигались по пустыне все дальше и дальше. На четвертый день неожиданно пошел дождь; тропу, по которой шел их маленький караван, сразу же перерезали бегущие ручейки, и, чтобы не сбиться с дороги, им пришлось остановиться для привала раньше обычного.

На шестой день пути они увидели вдалеке низкую горную цепь, стоящую под углом к горизонту, и, когда солнце перевалило через зенит и начало клониться к закату, путники добрались до развилки, недалеко от которой был караван — сарай, где они и остановились на ночлег. Хозяин был удивлен, увидев в своем заведении эльфа, но за джинна его не принял. Однако жена и дочери хозяина отреагировали на появление гостя иначе и наотрез отказались обслуживать новых постояльцев.

На следующий день, оставив за спиной пески Кару, они двинулись по территории провинции Кхем. Земли, по которым они теперь шли, были более зелеными и живыми. И по мере их продвижения к югу окружающий их пейзаж становился все более обжитым и оживленным.

В течение следующих нескольких дней беспрерывно лил дождь и дул сильный ветер. Такая погода была типичной для здешней зимы, но совершенно не нравилась верблюдам, которые насквозь промокли и всеми возможными способами выражали негодование по этому поводу.

Вскоре путникам стали попадаться плодородные долины, в которых, благодаря недавним дождям, буйно рос хлопок; такого тонковолокнистого хлопка, по словам Аравана, не выращивали нигде в мире. Они проезжали через деревни и города, в которых горластые торговцы не упускали ни единого случая сбыть свой товар, хотя и посматривали на необычных покупателей с подозрением.

А еще путешественники каждый день встречали колонны всадников и группы пеших мужчин, идущих в одном направлении — на север…

Юг готовится к войне.

Некоторые колонны они могли наблюдать лишь издали, когда по клубам пыли в воздухе можно было судить о численности отряда и направлении его движения, другие передвигались по тем же дорогам, что и Араван с Бэйром. И когда передовые ряды колонн приближались к путникам, Араван шипящим шепотом приказывал Бэйру:

— Спрячь лицо, накинь на голову капюшон. — И сам прикрывал лицо, оставляя только щель для глаз. При этом оба путника, дабы не мешать проходу колонн, обычно съезжали с дороги на обочину, к великой радости верблюдов, подкреплявшихся в это время сочной травой.

Когда кхемские солдаты строем проходили мимо, Бэйр обратил внимание, что на знамени, которое они несли, был изображен белый сжатый кулак на черном поле и точно такая же эмблема красовалась на груди каждого воина.

Ехавший позади колонны всадник обратил внимание на путников, которые показались ему подозрительными; он развернул коня, остановился и стал рассматривать их более внимательно, а затем, обратившись к ним, закричал:

— Шу шурл?

— Сан'а мин Сабраб Мляцим, — ответил Араван, почтительным жестом приветствуя всадника.

— Лавейн ряйих?

Араван указал рукой на юго-восток и сказал:

— Ла Дирра.

Вполне удовлетворенный полученными ответами, верховой выкрикнул: «Ракка исаллмак», повернул коня и поскакал вслед за пешей колонной, идущей на север.

Когда колонну и путников разделяло уже значительное расстояние, Бэйр спросил Аравана:

— Что ему было надо?

— Он спросил, какие у нас здесь дела, а я ответил, что мы торговцы из Сабры. Затем он спросил, куда мы направляемся, я сказал, что в Дирру. Он сказал: «Да пребудет с вами Ракка» — и ускакал, лишив меня возможности ответить на это пожелание.

— Ракка?

— Одно из имен Гифона. Ты обратил внимание на их эмблему?

— Да, белый сжатый кулак на черном поле.

— Они называют его Кулак Ракки.

Некоторое время они ехали молча, затем Бэйр спросил:

— А что это за язык, на котором они говорят? Мне следует его выучить.

Араван, кивнув, ответил:

— Я научу тебя тому, что знаю, но, пока ты не научишься прилично им владеть, тебе лучше притворяться глухим.

И они ехали день за днем по стране Кхем. Араван обучал Бэйра языку кабла, а Бэйр, благодаря врожденным способностям к языкам, схватывал все буквально на лету. Но когда им приходилось общаться с горожанами или землепашцами, Бэйр притворялся глухим, не слышащим ни единого звука.