Растлённая

Ее ждет дорога. Неизвестно, что за дорога и куда. И когда это случится. Потом было упоминание о казенном доме. Гадалка пояснила, что казенным домом можно считать и школу. Но Оля туда ходит почти каждый день. Оставалось непонятным, что же связано с казенным домом. Кроме того, если казенный дом - некое здание, где бывает множество людей по каким-то делам, им можно назвать даже супермаркет, не говоря о сбербанке, аптеке, кинотеатре или Доме Культуры. Что же произойдет в казенном доме?

Также неопределенно получалось в отношении крестового валета. Он находился рядом, сказала гадалка, но что же он делал? Жаждал ее? Ненавидел? Или наблюдал, не решаясь подойти? Оля кое-что прослушала, что говорила ей женщина, но основное все-таки уловила. И вот теперь информация казалась ей слишком туманной и неопределенной. Дорога, казенный дом, крестовый валет. И еще, что ее гложет какая-то тревога, но что, в конце концов, все будет хорошо. И что она когда-нибудь выйдет замуж и у нее будет двое детей. Но большинство девушек рано или поздно выходят замуж, и у них рождается несколько детей. И большинство людей в процессе жизни гложет та или иная тревога.

Она рассматривала свою судьбу, изложенную пожилой гадалкой, как сквозь серую пленку. Вроде что-то и есть, и в то же время все настолько эфемерно, будто видишь образы, но никак не реальные предметы и события.

С трудом, даже с болью и обидой, но она признала, что поход к гадалке так и не решил ее проблем.

- Опять ты? - отец искоса глянул на нее, нахмурился.

Она едва не пропустила его, так погрузилась в поиски того, что еще надеялась уяснить из услышанного от гадалки. Автобус остановился, люди стали выходить, и она забыла перейти на другую сторону дороги, чтобы уже там обнаружить взглядом отца. Искать его с этой стороны, когда толпа еще не разделилась на несколько потоков и не поредела, было сложно.

Она заметила его, когда он прошел половину расстояния, нагоняла его бегом. Сердце колотилось при мысли, что она могла его упустить. Да, в этом случае ей оставалось бы лишь ждать, когда компания Гены разойдется по домам. И тогда ее ждал бы грандиозный скандал дома. Только не сейчас. И без этого жизнь едва теплится в ней. И сильный напор с чьей-то стороны просто убьет ее. Оля готова была обнять отца, броситься ему на шею, но ее встретило лишь глухое раздражение.

- Почему ты не дома? Я же сказал, никуда тебе не выходить.

- Я у девчонки конспект по физике свой забрала. Она заболела, пропустила два урока. И попросила меня переписать. На уроках ведь некогда.

- Почему именно ты? Что, других нету?

Она промолчала. В горле застрял ком обиды, впереди она увидела голодную стаю, рассчитывавшую, что именно она утолит их специфический голод. Они тоже заметили ее.

- Кажется, ты не поняла. И я не собираюсь говорить тебе это двести раз. Ты должна сидеть дома, заниматься уроками. Из школы сразу домой. И никаких конспектов, никаких девчонок и тому подобного. Кто-то что-то просит, пусть сам и приносит. Или отдает назавтра в школе. Я сам скажу тебе, когда ты сможешь пойти на улицу.

Голодная стая все ближе. Шагов двадцать, и они смогут слышать о том, что говорит ее отец. Она поняла, что лучше пройти тихо. И прошептала как можно покорнее:

- Хорошо, папочка.

Он снова глянул на нее. Ее послушание ничуть не убавило его раздражения.

- И почему ты все время идешь домой, когда я возвращаюсь? Ты что, специально ждешь меня?

Пожалуй, она ждала этого вопроса еще раньше. Еще раньше он хотел спросить ее об этом. Но воздержался по неизвестной причине. Даже не будь того позднего возвращения домой, после которого отец потребовал никуда не выходить, рано или поздно он бы возмутился этими “случайными” встречами недалеко от их дома. Возмутился бы, иначе и быть не могло. Казалось бы, что может быть приятнее для мужчины, когда дочь-подросток встречает его из школы? Для ее отца это не несло ничего приятного. Наоборот это его напрягало. Дочь должна знать свое место, а не путаться под ногами.

Теперь она осознала, рано или поздно он бы потребовал от нее прекратить эту гнилую игру в любящих отца и дочь. И как после этого она стала бы приходить домой вечером, если бы компания сидела на соседнем подъезде?

Впрочем, до этого еще надо дожить.

- Я задал тебе вопрос, - сказал он.

Парни на скамейке все ближе. Смотрят не нее, нет сомнений.

Она приложила адское усилие, чтобы не разрыдаться. Казалось, весь свет ополчился против нее. Только не здесь показывать свои слезы. Ни при этих животных, что от похоти разве что языки не высунули. Ей казалось, они поймут, что от нее требует отец.

- Папочка, - выдавила она. - Я… тебе дома все объясню.

Она говорила невнятно, и он ее не понял.

- Что ты там бормочешь?

Пару слезинок все-таки выбрались наружу. Она опустила голову.

- Дома, - почти прошептала. - Давай придем домой.

- Что?

Случилось невероятное: они вошли в подъезд. Она даже не заметила, как это произошло. Словно вырезали кусок времени и пространства. И мрачные гиены пронеслись мимо всего лишь видением.