Растлённая

Стало чуточку легче. По крайней мере, они уже не увидят, если она не сдержит слезы.

- Так что ты мне объяснишь?

Оказывается, он расслышал ее бормотание. И вцепился клещами. Наверное, что-то почувствовал. Почувствовал некую связь между поведением дочери и… чем? Вот это он и хотел выяснить. И стало ясно, теперь он постарается выдоить из нее все.

Оля внезапно почувствовала отчаяние. Оно захлестнуло ее гигантской волной, могущей снести целый дом. Девушка покачнулась, как от приступа дурноты. Осознание, что все это будет продолжаться до бесконечности, вспороло ей что-то внутри. Отец смотрел на нее, ни как отец, как кредитор, уставший выслушивать должника. Взгляд протыкал ее, как шило. И девушка решила, что ей уже все равно. Пусть на нее потом показывают пальцами, пусть о ней судачат соседи, пусть о ней узнают в школе. Она все равно не выдержит, если не произойдет никаких изменений.

Они все сами этого хотели. Отец ее вынудил, пойти на это. Вот пусть и разбирается, почему она каждый день пытается встретить его.

- Эти парни, - прошептала она, слыша собственный голос, как голос незнакомого человека. - Они вылавливают меня, чтобы завести в подвал. Об этом им сказал Стас. Он первый это сделал.

13

Лифт дребезжал и кряхтел. Кряхтел и дребезжал. И это длилось вечность.

Она все-таки сказала это. Сказала, но даже сейчас, после того, как слова уже вырвались, она не верила в это. Ей стало дурно, то ли от признания, от того, что ее ждет, то ли еще почему. Ей казалось, что она сказала об этом во сне. Ей что-то сегодня приснилось, что-то влажно кошмарное, и теперь кажется, что она сказала нечто из сна только что. На самом деле она молчала, просто не могла говорить, не могла признаться в таком, в чем вряд ли признаются на смертном одре, не то, что в подъезде.

Наконец, лифт остановился и раскрыл свою коробку, выпуская людей. Это все-таки случилось. Всему приходит конец. И ее молчанию, и движению лифта.

Отец по-прежнему смотрел на нее. Только во взгляде что-то изменилось, и по этому изменению она окончательно убедилась, что сказала это. Лишь когда они прошли к двери, открыли ее, переступили порог, она осознала, что отец в некоторой степени оглушен.

- Что? Что ты сказала? - пробормотал он с опозданием.

Совсем, как растерявшийся мальчишка.

Из кухни вышла мать. Хотела что-то спросить, но заметила выражение лица у мужа и замерла. Оля оперлась о стену. В ушах звенело, будто она оказалась возле громадного колокола, и кто-то ударил в него. Захотелось сесть прямо на пол в прихожей, но она удержалась, как будто это имело значение.

- Какой подвал? - спросил он, немного приходя в себя. - И… при чем тут Стас?

Она не могла говорить, все силы ушли на то, чтобы не сползти по стене на пол. Не было даже сил испытать сожаление, что она не сдержалась.

- Так, объясни в чем дело, Ольга, - он пригнулся, заглядывая ей в глаза.

Поколебался, взял ее за плечо, несильно встряхнул.

- Это все Стас, - просипела она.

В голову маленьким астероидом вонзилась мысль, что она могла сказать не всю правду. Только про парня сестры, не про компанию ублюдков. Компания - это позор, эхо на весь мир. Стас - немного другое. Почти что внутрисемейное. Ей ведь надо одного - чтобы ее не трогали дома, с улицей она как-нибудь разберется. Она всегда сможет подождать отца. Особенно теперь, когда он кое-что узнает. Теперь он перестанет раздражаться, если она встретит его возле дома.

- Что Стас? Что?

Снова в голосе слышалось раздражение. Он вернулся в прежнюю норму, она не отвечала, и он злился.

- Он… Он пришел… - она осеклась.

Она внезапно осознала, что не знает, как об этом сказать. Что Стас воспользовался тем, что она была пьяна? Но если она оказалась выпившая, не станет ли она в глазах других виноватой сама? Просто сказать, что Стас ее изнасиловал? Почему же она так долго молчала? Нет, теперь ей придется идти до конца, и от этого стало страшно. До конца, значит, рассказать и о парнях у подъезда. До конца - это, возможно, подача заявления об изнасиловании и судебный процесс. Это повторный проход через все, что она уже пережила. И это позор. В этом городе до конца времен на нее будут показывать пальцами. И какой парень захочет иметь с ней дело?

- Он пришел, - повторил отец. - Кто? Стас? Куда пришел?

- Он лишил меня невинности, - выдавила девушка. - Я не хотела, но он меня заставил. И потом делал это много раз.

Она зашлась плачем, опустилась на корточки, закрыла лицо ладонями. Отец растерялся, но всё-таки принял решение:

- Так, не в прихожей. Давай, пошли в зал.

Влада находилась дома по чистой случайности. В это время они со Стасом обычно встречались, но сегодня у него были какие-то дела, и она вообще собиралась сидеть весь вечер дома. Отдохнет, пораньше ляжет спать. Все равно впереди выходные, и они со Стасом еще натусуются.

Благодаря этой случайности ей и повезло.

В глубине души она, конечно, понимала, что в один прекрасный момент подобное может случиться. Не верила, но не сбрасывала со счетов. Какой бы ни была ее сестра, и ее терпение могло лопнуть.