Расторжение

«Куст несгораемый» или шлейф
растушевки в мнимом пекле пейзажа,
непостижное. совершенный
                              шелест архитектуры огня,
танец, пожирающий совершенство. вот
нагота, вот зодчий
воздвигающий наготу:
                                                  белое,
                         как сказал бы
погруженный в белое
               каллиграф

               ____________

вознесенное. вознесите
то что есть тайна в вас тому
что есть тайна в себе. Вот я вижу
                    в точке кипения вмерзший
глетчер,
                    эхо,
вибрирующее в текстуре
смежного. знать —
как веки смежить, быть замурованным в абсолют,
                    в алмазные соты.
Пока не уйдет в тишину зимы

                _____________

в шахту пепла никнущий
голос, орфик
                                 сошедший
в ортопедический ад: клешня,
торс или затылок Бога. Воздвигающий пустоту,
«куст несгораемый» в отсутствующем пейзаже,
               непостижное.

вот и я о том же, проникновенно

никнущий голос, в стропилах, снегом
занесенного чайного домика – безучастный

мерный веер беззвучной речи

Безумный Пьеро

Мрачный пафос, отчасти сентиментальный,
отчасти циничный, что, возможно, одно и то же,
торжествует в финале. Тогда как в целом
это смешной, смешнее некуда, фильм.

Капкан истории. Уголовный

жаргон… библия, потерянный синефила рай.
Годар тогда еще был влюблен в красный автомобиль,
а не в интербригаду,
в скорость, в Анну Карину.

Мелодраматический флер. Нелепая театральная смерть

в бесшабашной (по нотам разыгранной) перестрелке.
Очки солнцезащитные, балетное па.
Пуля, отлитая в Голливуде, убивает больнее. Что
на самом деле тревожит, так это отсутствие
так называемой «любовной сцены», искушение
опытом. Отсутствие совращает
перспективу, тогда как последовательность событий —
фальшивка, подобие.
Подобно Джойсу

Годар предпочитает двусмысленный

пародийный монтаж зияние и в смерти человеческое ускользает
разноцветные динамитные шашки
к которым Бельмондо спичку подносит
смехотворный и вероломный жест
лучшее тому свидетельство крах
классической парадигмы сказал бы критик

…Истлевает белая сигаретка

в уголках асимметричных губ
самоубийцы Пьеро – с лицом
будущей кинозвезды. Как и Марат,
он лежит в ванной, но – читает.
Нечто о Веласкесе, возможно, Фуко,
описывающего в «Слова и вещах» «Менины»
(на ум приходят плоскости Пикассо). Повторю:

насилия и не ждали. Годар

тогда еще был влюблен в красный автомобиль,
в скорость, в Анну Карину. И знал,
тогда уже знал, что человек
никогда не совпадает

ни с собственной

смертью, ни, собственно, с бытием.

Короткое танго