Расцвет и упадок государства

В Средние века война велась не от имени государства, которого тогда не существовало, а была как бы сращена с самим обществом. Армия и, тем более флот, являющийся чрезвычайно капиталоемким предприятием, не существовали как самостоятельные организации. Война была занятием высших слоев общества, члены которых, облаченные в доспехи и не представлявшие никого, кроме собственных интересов и собственного чувства справедливости, сражались друг с другом, когда того требовала ситуация. Как и в племенах без правителей, вождествах и городах-государствах, современная «триада», состоящая из правительства, занимающегося политикой, вооруженных сил, сражающихся и умирающих, и гражданского населения, которое предположительно пользуется неприкосновенностью при условии, что оно не вмешивается в происходящее, не существовала в своем нынешнем виде. Рыцарские идеалы того времени заставляли любого правителя сражаться в первых рядах войск, и, как мы видели, они нередко погибали или попадали в плен, что практически не оставляло им возможности управлять государством. В то же время народ вообще едва ли считался частью общества. Он относился к войне, как к природному катаклизму, чуме или голоду (отсюда символ четырех коней апокалипсиса), наблюдал за тем, как знать сражается между собой, и, конечно, часто расплачивался за войну.

История перехода от феодальных воинств к наемным войскам, а затем и к регулярным государственным армиям и флотам, возникшим после 1648 г., рассказывалась уже неоднократно[367]. Отправной точкой здесь может послужить появление пороха, изобретенного в Китае, который, по всей вероятности, был принесен в Европу то ли монголами, то ли арабами через Северную Африку и Испанию. Как бы то ни было, разрозненные сообщения о нем содержатся в источниках, датируемых второй половиной XIII столетия[368]. Пушка или подобные ей шумные орудия, вероятно, основанные на действии пороха, впервые упоминаются в связи с битвой при Креси, произошедшей в 1348 г. между французами и англичанами. Вскоре после этого события такое оружие стало применяться в осадной войне[369]. С конца XIV в. множатся письменные изображения, а самые ранние из сохранившихся в наши дни образцов оружия, как, например, знаменитая пушка Монс Мег в Эдинбургском замке, датируются серединой XV в. Хотя холодное оружие и механические метательные орудия не исчезли сразу, на протяжении всего периода роль пороха возрастала. К концу Столетней войны французский король систематически использовал артиллерию, в частности, в ходе отвоевывания Нормандии. Падение Константинополя в 1453 г. свидетельствует о том, что к тому моменту на земле не осталось ни одной крепости, которую нельзя было бы взять с помощью пороха.

Тем не менее в долгосрочном плане появление пороха не оказало столь сильного влияния на соотношение наступления и обороны, как это нередко предполагается[370]. Напротив, оно заставило обороняющуюся сторону искать новые способы возведения крепостей, чем во второй половине XV в. были заняты лучшие умы, такие как Леонардо, Микеланджело и Альбрехт Дюрер. К 1520 г. после многих неудачных попыток итальянский инженер Микель Сан-Микеле нашел решение. В основе своей оно состояло в замене средневековых высоких и тонких стен-перегородок на чрезвычайно толстые, приземистые стены, врытые в землю. В то же время место башен заняли угловые сооружения, известные как бастионы, выступавшие из стен и служившие прикрытием как для стен, так и друг для друга[371]. Новые укрепления были гораздо больше своих средневековых предшественников, и по мере того, как росла дальнобойность пушек, они становились все больше и больше. К XVII в. такие сооружения вышли за пределы Италии, и целые их пояса выросли вдоль границ Франции, Нидерландов и Священной Римской империи. Даже англичане, опасаясь испанского вторжения, построили несколько подобных укреплений, которым было суждено так и остаться неиспользованными благодаря победе над испанской Армадой.

Новые крепости не только были больше, чем те, что строились раньше, но и обходились гораздо дороже. Средневековый замок, несмотря на то, что стоил он недешево, был доступен достаточно большому кругу людей. В одной лишь Франции известно около 10 тыс. замков, от большей части которых остался лишь внутренний двор, башня или ров. Различные представители знати строили себе замки, при этом на разницу между самым могущественным монархом и последним бароном или графом указывал не столько вид возводимых ими замков, сколько количество замков, часто разбросанных по далеко отстоящим друг от друга владениям. Ситуация изменилась с изобретением и последующим распространением так называемого trace italienne[372]. Теперь укрепления стали доступны только самым богатым и могущественным правителям, а большой размер приводил к тому, что их теперь стали строить не на вершинах холмов, как прежде, а на равнинах или даже на совершенно плоской местности, как, например, в Голландии[373].