Расцвет русского могущества

Четырнадцать послов[95], в числе которых находились и пятеро устроивших первый договор, говорили царям, что они посланы от Олга, великого князя русского, и от всех под его рукой светлых бояр; от всех из Руси, живущих под рукой великого князя; посланы укрепить, удостоверить и утвердить от многих лет бывшую любовь между греками и Русью; что Русь больше других желает по-божески сохранить и укрепить такую любовь не только правым словом, но писанием и клятвой твердой, поклявшись своим оружием; желает удостоверить и утвердить эту любовь по вере и по закону русскому.

«Первое слово, – сказали послы, – да умиримся с вами. Греки! Да любим друг друга от всей души и изволенья, и сколько будет нашей воли, не допустим случая, чтобы кто из живущих под рукой наших светлых князей учинил какое зло или какую вину; но всеми силами постараемся не превратно и не постыдно во всякое время, вовеки сохранить любовь с вами, греки, утвержденную с клятвой нашим словом и написанием. Так и вы, греки, храните таковую же любовь непоколебимую и непреложную, во всякое время, во все лета, к князьям светлым нашим русским и ко всем, кто живет под рукой нашего светлого князя».

«Введение, слишком похожее на новейшее, не возбудит ли сомнения о подлинности сего древнего акта?» – замечает Шлецер, и вслед за тем говорит, что не видит в акте «ни одной настоящей подделки». Составив себе понятие о древних руссах как о краснокожих дикарях, славный критик, конечно, недоумевал, встретивши документ этих дикарей, по существу дела весьма мало отличающийся от современных нам подобных же документов.

Первый ряд-уговор послы положили о головах. В русских сношениях с Царьградом это было первое дело, из-за которого, как знаем, поднимался поход и в 865 году. Греки смотрели на варваров с высоты доставшегося им по наследству римского величия и высокомерия и дозволяли себе не только притеснения, но и обиды, даже уголовные. Русские, по всей видимости, не выносили никаких обид и насилий. Чувство мести, первобытный закон мести строго охранял их варварское достоинство, и, конечно, все неудовольствия и ссоры происходили больше всего от столкновений этих греческих и русских понятий о собственном достоинстве. Кроме того, при разбирательстве подобных дел сталкивались обычаи и законы русские и греческие, возникали бесконечные споры и препирательства. Греческий закон был закон писаный, известный, утвержденный. Русский закон был неписаный, словесный, неизвестный, т. е. закон крепкого обычая, в котором греки всегда могли и видеть, и находить только действия личного произвола. Для греков это был закон неутвержденный; русские обычаи им не были известны. Дабы устранить всякие недоразумения и споры по этому поводу, было необходимо обнародовать особый устав, согласовать русский закон с греческим и, таким образом, устроить любовь, т. е. добрые отношения, между греками и Русью. Естественно, что такой устав должен быть написан и отдан той и другой стороне для руководства; естественно, что он должен был в написанных же копиях сохраняться и у всех русских людей, ходивших с торгом в Грецию. Вот причина, почему он попал в летопись. Вообще можно сказать, что договор Олега является своего рода «Русской правдой», русским законом для устройства и обеспечения русской жизни в Царьграде и во всей Греческой стране. Он и начинается общей статьей о судебных свидетельствах и уликах.

«А о головах, если случится такая беда, – говорили послы, – урядимся так: если преступление будете обнаружено уликами явными, несомненными, то надлежит иметь веру к таким уликам; а чему не дадут веры, пусть ищущая сторона клянется в том, чему не дает веры, и когда клянется кто по вере своей ложно, то будет наказанье, если окажется такой грех.

Если кто убьет, русин христианина или христианин русина, да умрет на самом месте, где сотворил убийство.

Если убежит убийца и будет имовит (обеспечен), то его имение, какое принадлежит ему по закону, да возьмет ближний убиенного; но и жена убившего возьмет свое, что следует по закону.

Убежит убийца неимущий, то тяжба продолжается, доколе его найдут, дабы казнить смертью.

Если кто кого ударит мечом или бьет каким орудием, за то ударение или побои пусть отдаст 5 литр[96] серебра, по закону русскому. Если так сотворит неимущий, да отдаст, сколько имеет; пусть снимет с себя и ту самую одежду, в которой ходит; а затем да клянется по своей вере, что нет у него ничего и никто ему помочь не может, тогда тяжба оканчивается, взыскание прекращается.

Если украдет что русин у христианина или христианин у русина и будет пойман в тот час и, сопротивляясь, будет убит, да не взыщется его смерть ни от христиан, ни от руси, а хозяин возьмет свое покраденое. Если вор отдастся в руки беспрекословно и возвратит покраденое, пусть за воровство заплатит втрое против покраденого.

Если кто творит обыск (покраденого) с мучением и явным насилием или возьмет что-либо вместо своего чужое – да возвратит втрое.