Расцветающая мечта любви

– Ты говоришь о той девочке, которая сильно обожглась? Белинда кивнула. Она все еще не отдышалась.

– Поедешь в санях? – спросила Марти.

– Нет, оседлаю Коппера. Так быстрее.

И Белинда бегом помчалась вверх по лестнице. Марти знала, что как только она переоденется, чтобы сесть на лошадь, то сразу же спустится вниз. Схватив теплый свитер с крючка у двери, Марти направилась в конюшню. Она решила оседлать лошадь, чтобы помочь дочери. Коппер стоял в загоне у конюшни. Он вышел вперед, когда Марти потрясла ведерком с овсом. Другие лошади тоже овсом заинтересовались.

Марти легко поймала Коппера, а вот избавиться от других рысаков было сложнее. Она повела Коппера в конюшню. Белинда появилась, когда она почти закончила его седлать. Девочка все еще прерывисто дышала. Марти не понимала, отчего она запыхалась: то ли от бега, то ли от волнения? Они вывели Коппера из конюшни, и Белинда взобралась на него.

– Смотри, не гони слишком быстро! – предупредила ее Марти. – Люк подождет.

Белинда кивнула, попрощалась и поскакала по дороге. Тут Марти вспомнила, что дочка даже не перекусила, а ведь дети всегда голодны, когда возвращаются из школы. Ну что ж, видимо, для Белинды медицина – хлеб насущный.

Белинда погоняла Коппера. Она помнила предостережение матери, но не хотела заставлять Люка ждать. Ее не было в тот раз, когда он оказывал ребенку первую помощь, но он подробно объяснил ей, как сильно обожглась эта девочка.

Девочке было очень больно, но и это еще не все. Люк сильно беспокоился, что ожог воспалится, и это повредит руке. Поэтому Люк решил внимательно наблюдать за состоянием ребенка. Это значит, надо часто менять повязки, – а это сложный, болезненный процесс. Из открытых ран сочилась кровь. Бинты прилипали к ранам иногда буквально намертво, и потому их приходилось долго, осторожно отмачивать. В это время требуется огромное терпение; только так можно уберечь пациента от сильной боли и нанести ранам наименьший вред.

Белинда не совсем понимала, что ее ждет. Раньше они с Люком никогда не лечили ожоги. От их вида у нее крутило в животе. Как-то в детстве она обожглась. Это был не такой уж страшный ожог, они даже доктора не вызвали, и мама сама ее лечила. И это было ужасно больно, несколько дней Белинда не могла пользоваться двумя пальцами. Она даже сомневалась, что они когда-нибудь заживут. Но, конечно, они зажили. Честно говоря, сейчас Белинде было нелегко вспомнить, какие именно пальцы она обожгла. Однако ожог у этой девочки, по словам Люка, – совсем другое дело: она пролила жир на всю руку. Немного попало и на грудку, но этот ожог был не очень опасным.

Белинде было страшно думать о том, что ждет ее впереди, но все же она подгоняла Коппера, насколько хватало духу, и быстро приближалась к соседней ферме. Она нужна Люку.

Она нужна малышке. Они должны сделать все, что можно, чтобы спасти ее руку. Лошади Люка уже стояли во дворе, привязанные к перилам. Белинда пустила Коппера галопом по дороге. Она быстро слезла с него и крепко привязала вожжи к перилам. Если этого не сделать, лошадь отвязывалась и уходила домой без седока. Белинда поспешила к дому.

Ее встретила хозяйка. Девушка была едва знакома с этой семьей. У них еще не было детей школьного возраста. Лишь иногда Белинда видела их в церкви или на улицах города. Она быстро кивнула женщине и осмотрела комнату в поисках пациентки. Люк сидел на диване, а на его колене примостилась маленькая девочка – не старше трех лет. На руке у нее была большая повязка. Он позволил ей поиграть с его стетоскопом. Она вставила его в уши, как это делают врачи, и проказливо улыбнулась Люку. «Она не так уж плохо выглядит, – подумала Белинда. – Ого, да она даже улыбается!» Белинда боялась услышать крики боли.

– Ну что ж, а вот и медсестра, – объявил Люк матери и малышке. – Пожалуй, нам пора заняться работой.

Женщина взяла у Белинды пальто, и Люк велел ей идти на кухню и тщательно помыть руки в раковине. Она знала, что после этого он потребует сполоснуть руки дезинфицирующим средством с резким запахом. Белинде этот запах не мешал, но одноклассники часто ее дразнили, потому что он не улетучивался несколько дней. Однако Люк всегда настаивал на том, чтобы она тщательно мыла руки, и она даже не думала спорить.

– Ну что ж, Мэнди, – сказал Люк девочке, – давай посмотрим твою ручку.

Малышка отпрянула от него. Она не хотела, чтобы он к ней прикасался. Она инстинктивно понимала, что ей будет больно. Рука девочки болела. Сейчас боль неприятна, но ее все-таки можно терпеть. Раньше было больнее. Она вспомнила, что испытала, и поэтому отшатнулась от доктора. Люк осторожно поднял Мэнди и поставил на хорошо освещенный стол. Ребенок заплакал. Люк попытался ее успокоить, но слезы и крики только усилились. Он повернулся к матери.

– Может, вы сходите прогуляться, мэм? – мягко предложил он.

Глаза женщины уже были полны слез. Она надела теплое пальто, подняла с пола малыша и заботливо завернула его в одеяло.

– Если понадоблюсь, я в амбаре, – пробормотала она.

Дверь тихо закрылась. Женщина и ребенок ушли.