Расцветающая мечта любви

– Вот что, – сказал Люк, не обращая внимания на крики ребенка, – я надеялся, что ты отвлечешь ее внимание, но этого не получится. Давай-ка подержи ее, пока я сниму повязки.

Сначала нужно все подготовить.

Люк налил в таз горячей воды из чайника, стоявшего на плите, и добавил дезинфицирующего средства с сильным запахом. Потом поболтал воду, чтобы очистить бока таза, прошел к двери и сделал несколько шагов по улице, чтобы выплеснуть воду. Когда он вернулся, то налил туда еще немного горячей воды и средства. Он поставил таз на стол, разложил стерильные салфетки и инструменты. Затем кивнул Белинде, которая держала девочку, стараясь ее успокоить и развлечь. Она опять поставила Мэнди на стол, и та заплакала. Вряд ли им удастся разговаривать во время процедуры.

Люк кивнул Белинде, глядя на нее поверх головы ребенка, и она крепко ее обхватила.

Белинда никогда не думала, что в таком маленьком тельце столько силы. Она с трудом удерживала девочку. Первые несколько слоев бинта сошли легко и быстро, но затем стало сложнее. Люк вымачивал и разрезал бинты, и объем повязки быстро уменьшался. Все время, пока они работали, девочка кричала и сопротивлялась.

Белинде хотелось, чтобы Люк поторопился. Она уже устала. Ее поражало, откуда в малышке столько силы, чтобы вырываться в течение всей процедуры. Но Люк не спешил. Он осторожно, очень осторожно снимал слой за слоем. Когда он добрался до последнего слоя повязки, Белинда покрылась потом. Все тело болело. Накладываемые повязки были чистыми и стерильными, а теперь стали тяжелыми от крови и жидкости, которая выделялась из открытого ожога. Стоял странный запах от смеси телесных выделений и медицинских препаратов, которые раньше использовал Люк. Несколько минут Белинде казалось, что ее стошнит, но она твердо боролась с этим позывом. Для проявления слабости момент неподходящий. Она крепко держала девочку.

– Выглядит плоховато, – услышала она, несмотря на детские крики, голос брата.

Белинда посмотрела на обожженную ручку. У нее свело в желудке, она закрыла глаза и стала считать, стараясь не глядеть на рану, которая выглядела ужасно.

– Нужно ее почистить, – Люк почти кричал, чтобы она его услышала. – Я не хотел давать хлороформ такой маленькой девочке, но, видимо, это понадобится.

Белинда смотрела на то, как Люк капнул хлороформом на чистую салфетку. Затем он быстрым, но спокойным жестом прикрыл нос и рот ребенка. И Белинда почти сразу почувствовала, как маленькое тельце обмякло в ее объятиях. Люк осторожно положил девочку на чистую простыню, покрывающую кухонный стол.

– Нужно поторапливаться, – сказал он. – Я не хочу давать ей много хлороформа. Ты должна внимательно за ней следить.

Как только я сделаю знак, проверяй пульс и наблюдай за тем, как она дышит. Я постараюсь закончить как можно быстрее.

Сказав это, Люк взял ножницы и стал отрезать обожженную мертвую плоть. Белинда радовалась, что ей было чем заняться, вместо того чтобы просто смотреть на Люка. Она проверила слабый пульс девочки, обрадовавшись тому, что он ровный. Дыхание тоже не менялось. Белинда подняла веки и проверила реакцию на свет. Кажется, с малышкой все в порядке.

– По-моему, действие хлороформа заканчивается, – сообщила она Люку, заметив, что веки девочки затрепетали. – Может, дать еще немного? – Я почти закончил. Постараюсь успеть. Я бы не хотел давать ей больше хлороформа, если этого можно избежать.

Люк снимал последние ошметки зараженной плоти, когда девочка заворочалась. Несколько секунд она недоуменно осматривалась по сторонам, а затем опять закричала. Люк посадил ее, а Белинда крепко обняла, стараясь успокоить. Сильный запах лекарства на повязке, казалось, пропитал все вокруг.

Белинда чувствовала, что ее ноги превращаются в резину. Она держала крохотную ручку, пока Люк осторожно накладывал на ожог стерильные бинты и вновь забинтовывал. А девочка все кричала. Белинда не понимала, почему она кричит: из-за боли, страха или гнева? А может, из-за всего вместе? Наконец работа была закончена, и Люк взял малышку на руки. Он мягко разговаривал с ней тихим голосом, расхаживая по комнате, осторожно покачивая ее на руках и шепча нежные слова утешения.

Мало-помалу девочка успокоилась. Люк продолжал ворковать с ней. Он снова и снова повторял, что она уже совсем большая, смелая девочка, и вскоре она выздоровеет. Он повернулся к Белинде, которая без сил повалилась в кресло.

– Пожалуй, можно сказать матери, чтобы она вошла, – предложил он.

Белинда потянулась за пальто. «Свежий воздух!» – с облегчением подумала она, потом вышла из дома и направилась к амбару.

Женщина ничком лежала на сене. Рядом с ней, плотно укутанный, чтобы защитить его от холода, лежал младенец.

– Мэм, – позвала Белинда, склоняясь над несчастной матерью, – мэм!

Женщина пошевелилась и повернула к Белинде заплаканное лицо.

– Все готово. Можете идти в дом.

– Слава Богу! – пробормотала женщина.