Рататуй

– Я был к тебе несправедлив. Ты меня никогда не подводил, и я никогда не должен об этом забывать. Ты был мне настоящим другом.

Вытянувшись в попытке добраться до последней виноградины, Эмиль потерял равновесие и сорвался с полки, а затем плашмя рухнул на пол.

– У-уф, – простонал он.

Небольшой сырный круг упал с полки вслед за Эмилем и приземлился прямо на его набитый живот. Виноградины, которые он глотал, не разжёвывая, начали пулями вылетать из его рта.

– Ты самый лучший друг, о котором парень вроде меня может только... – продолжал Лингвини, пока ему в лицо внезапно не полетели виноградины. – Что это такое? Что здесь происходит? – закричал он.

Он рванул на себя дверь в кладовую и застал с поличным Эмиля и ещё нескольких крыс. С лицом, выражавшим лишь потрясение и разочарование, Лингвини взглянул на Реми, в то время как остальные крысы бросились прочь с места преступления.

– Так ты решил меня обокрасть? – изумлённо спросил Лингвини. – Как ты мог? Я считал тебя своим другом. Я пощадил тебя, спас твою жизнь! Я тебе доверял!

Отчаянно жестикулируя, Реми пытался извиниться и объясниться, но уже ничего не мог поделать. Лингвини схватил швабру и гневно ткнул ею в маленькую группу крыс, выталкивая их через задний двор обратно в переулок.

– Прочь отсюда! – кричал Лингвини. – Ты и все твои крысиные дружки! И не вздумай возвращаться, или я поступлю с тобой так, как владельцы ресторанов поступают с вредителями у них на кухне!

Он захлопнул за собой дверь.

Эмиль и Реми уставились друг на друга. Эмиль первым нарушил тишину.

– Ого. Он даже не попытался нас убить, – восхищённо сказал он. – Должно быть, вы с этим парнем на короткой ноге!

Джанго и остальные крысы из клана появились из темноты.

– Ты был прав, пап. Кого я пытаюсь обмануть? – сказал Реми. – Мы – те, кто мы есть. Мы крысы. – Он взглянул на кухню. – Что ж, скоро он должен уйти. – Реми медленно отвернулся. Слова Лингвини обожгли его. Теперь он понимал, как к нему относился человек, которого он считал своим лучшим другом. – Теперь вам известно, как проникнуть внутрь. Крадите всё, что только захочется.

– А ты не с нами? – спросил Джанго.

– Я потерял аппетит, – печально ответил Реми.

Со скорбью Джанго смотрел, как уходит его сын. Хоть всё обернулось именно так, как он и предсказывал, ему было тяжело видеть сына таким расстроенным.

* * *

Следующим утром Лингвини сидел в своём кабинете, испытывая настоящую паническую атаку. Колетт заглянула в дверь.

– Сегодня важный день, – сказала она. – Тебе следует им что-нибудь сказать.

– Что, например? – спросил он.

– Ты же теперь босс, – напомнила она. – Вдохнови их.

Мгновение спустя Лингвини обратился к персоналу кухни со своей зажигательной речью.

– Сегодня важный вечер, – начал он. – Голодные клиенты уже в пути, а с ними и их огромное эго.

Стоп... что-то явно пошло не так.

– В том смысле, что сюда придёт Эго. Критик. И он закажет... что-то... что-то из меню.

Повара смущённо обменялись взглядами. Колетт закрыла рукой лицо. Это было не то вдохновение, на которое она рассчитывала.

Реми наблюдал за всем через окно кухни. Он глубоко вздохнул.

Лингвини тем временем взмок от напряжения:

– И нам нужно будет приготовить это «что-то»! – пояснил он. – Если, конечно, он не закажет холодные закуски. Типа салата.

Реми вновь вздохнул. Это становилось болезненным.

– Не можешь просто взять и бросить всё, да? – раздался голос.

Реми резко обернулся. Перед ним был Эмиль.

– Тебе правда не следует тут находиться в рабочее время ресторана, – сказал Реми. – Тут небезопасно.

– Но я голоден! – жалобно воскликнул Эмиль. – И мне даже не нужна здешняя еда для счастья. Суть в том, друг мой, чтобы не быть придирчивым.

Он прочистил горло.

– Смотри и учись. – Тут Эмиль приподнял край брезента, за которым лежал крупный кусок сыра.

В тот же момент Реми увидел, что сыр находился внутри ловушки.

– Нет, стой! – прокричал он.

Он кинулся к Эмилю и оттолкнул его в сторону. Но, к несчастью, Реми сам угодил прямо в ловушку и оказался взаперти.

– О нет! – застонал Эмиль. – Ох, нет, нет, нет! Что же нам делать? Пойду за отцом.

Внезапно над ними нависла тень. Она принадлежала Живодэру. И Живодэр злобно усмехался.

Со скоростью пули Эмиль спрятался среди помойных баков. Живодэр поднял ловушку с ух-мылкой, растянутой до ушей.

– Может, ты и умная, – сказал он, – но не забывай, что ты всего лишь крыса.

На кухне же Лингвини продолжал свою пламенную речь, пошедшую наперекосяк:

– Это правда, что он отнял у нас целую звезду, когда в последний раз рецензировал ресторан. Это правда, что, вероятно, это и убило Гюс... моего отца. Но я скажу вам лишь одно...

На этом месте в двери кухни вломился Мустафа.

– Эго уже здесь, – объявил он.

Все замерли. Казалось, будто из комнаты внезапно высосали весь воздух.

Тут Колетт нарушила паузу.

– Антон Эго – это просто ещё один клиент, – сказала она. – А теперь за готовку!

Именно это всем и необходимо было услышать. С воодушевлением повара вернулись к работе.

Тем временем в переулке Живодэр поставил ловушку в багажник своей машины. Он вновь усмехнулся.