Ратибор и сыны Одина

Недовольно засопев, слуга потащил к дверям достаточно увесистую тушу покалеченного телохранителя, даже не скрывая, с какой очевидной неохотой за это взялся. Вскоре он, не церемонясь ни капли, выкинул во двор бывшего некогда очень самоуверенным бойца да вышел следом. За ними поспешила и Буслава с чашкой воды да полотняной тряпицей. Той самой, которой её брат ещё недавно пытался отмыть пол от своей же крови. После вчерашнего конфликта столичных гостей с Мефодием и его работником Гулебрава явно не особо любили в «Дальней дороге».

— Ну здравствуй, Козлокий, — молодой богатырь с урчанием принялся уплетать нежное жаркое, попутно заставляя вычурно разодетого, похожего на павлина барышника то бледнеть, то краснеть. — Порядочно не виделись! Скучал, смотрю… — Ратибор недобро уставился на посеревшего лицом пухлого торговца, судорожно звенящего многочисленными драгоценными перстнями на мясистых пальцах. — Рыжезадый хряк, значит? Чего там ещё набалаболил-то? Олух, выводок курей и что-то про нужник в моей избушке… Хм-м-м! Ню-ню! Ты знаешь, купчишка подхалимный, а я ведь на тебя почти не серчаю! Более того, я бы простил твою тупую маковку и отпустил с миром, коли не одно обстоятельство: ты обозвал моего вороного — клячей! Вот этого страшного оскорбления ни я, ни тем паче мой рысак стерпеть не в силах! Слишком дерзко… Так обидеть моего коня! Похоже, давненько я тебя не заставлял хлебать всякую гадость… Но это легко исправить! Сейчас умну кабанчика, и прогуляемся мы с тобой, пожалуй, до ближайшего ночного горшка. Сразу, одним махом и жажду утолишь, и пожрёшь до отвала… Можешь ещё харкнуть туда для аромата, как давеча в кружку Володию, сынку Демидия… Похоже, тебе по нраву пришлись свои же специи… Эй, Меф, — Ратибор нашёл глазами любопытного трактирщика, навострившего уши и боящегося пропустить хоть слово, — есть у тебя большая, старая и ненужная ложка? Чую, вскоре пригодится…

— Не-а, ненужной нема… Но зато половник имеется, какой треба! — радостно поддакнул Мефодий. — В случае чего, опосля и выкинуть не жалко, ибо он уже давно отслужил своё…

— Сойдёт, тащи! — Ратибор уничтожал румяного порося буквально на глазах. — Но только после трапезы, а то аппетит себе испорчу…

— П-пожалуйста, не надо!.. — Козлокий затрясся в ужасе и опять рухнул на колени. — П-прошу!.. Пощади… Я больше н-не буду!..

— Чего не будешь? Лошадок оскорблять более?

— Д-да! Клянусь поджилками Карачуна, Ратиборушка…

— Ай, какой молодец!.. Смотри лужу тут не напруди… — дюжий ратник бросил очередной брезгливый взгляд на стоящего недалече на карачках, нервно покачивающегося из стороны в сторону купца. — А Ратиборушка я только для друзей, усёк, холуй сиворылый?

— Усёк…

— Из ночной посудины, значится, хлебать не горишь желанием?

— Н-нет, нет! Нисколечки!

— Тогда можешь попробовать откупиться…

— Я готов! — с робкой надеждой проблеял Козлокий. Эта тема была ему близка, посему явно пришлась по душе. — Сколько треба⁈

— Надобно пожертвовать на приведение в подобающий вид жилища местной знахарки. Всего-то пустячок… Полагаю, пару десятков золотых монет должно хватить… Не жмотись, пухляшок, не жмотись! На благое дело средства выделяешь! — Ратибор сурово зыркнул на вновь поникшего лавочника, который явно рассчитывал отделаться куда меньшей суммой. — Да с хозяином корчмы рассчитаться не забудь, в том числе за побои да безобразие, учинённое вашей наглой компашкой давеча над людом честным!

При этих словах Мефодий довольно потёр руки.

— Я им вчера вечером уже всё возместил… — совсем пригорюнился Козлокий.

— Ничего, насыплешь кругляшей повторно, с тебя не убудет! Ведь как известно, лучше два раза, чем ни разу… Ты меня услышал? — Ратибор умудрялся одновременно поглощать сочную, грамотно поджаренную тушку кабанчика и при этом вести диалог со ставшим мрачнее тучи торговцем. Тот был явным скрягой и, совершенно очевидно, считал каждый медяк, потраченный не на себя любимого. Но тут выбор простой: либо «добровольное» пожертвование, либо старая поварёшка и ночной сосуд…

«М-дя, и что же выбрать?..» — на секунду-другую задумался грустно Козлокий, но отвращение в непростой внутренней борьбе, развернувшейся в душе надменного купца, всё же победило скупердяйство. Поднявшись на ноги, зажиточный лавочник зло посмотрел на стоящего рядом Мефодия, так и не подумавшего сдержать довольную улыбку, а после тяжело вздохнул, с неохотой потянувшись к своему поясу. Через пару мгновений на барную стойку звонко плюхнулся вполне себе объёмный тугой кошель, набитый практически под завязку. Следом полетели не без труда стаскиваемые с пальцев золотые кольца да перстни, украшенные драгоценными каменьями.

— Здесь больше, чем требуется, — смурно пробурчал Козлокий, покорно взглянув на рыжеволосого воина. — Куда-а-а как больше! Я могу идти?

— Не можешь, — проворчал в ответ Ратибор. — Я с тобой ещё не закончил. А ну-ка, подь сюды, пупок наружу, подь сюды… В противовес приземлись!