Ратибор Новгородец [= Богатырская застава]

— Кажется, я знаю, — сказал наконец Подосён. — Мне мама в детстве рассказывала сказки, так там были такие слова, чтобы ковры поднимать. И не только ковры.

— А откуда твоя мама колдовской язык знала? — подозрительно спросил Ратибор.

— Зачем колдовской? Ковер и по-нашему понимать может, только слова нужные произнести надо.

— Погоди, — перебил его Муромец. — Даже если сработает, и мы полетим, с конями что делать прикажешь? Они-то летать покамест не научились!

Это было верно. На радостях от неожиданной находки Ратибор совсем забыл про верховых животных, чересчур больших и тяжелых для ковра-самолета.

— Может, полевых упросить, чтобы последили за ними? — предложил Подосён.

Оказалось, что означенный полевой далеко не ушел, а сидел где-то рядом, подслушивая. Или же просто слышал все, что говорится в его владениях.

— Нанялся я вам, что ли? — проворчал он, снова появляясь в доступной глазу форме. — За все надо платить. Вот если бы вы мне коврик обратно отдали, тогда бы, может, я и взялся.

Ратибор взвился, словно его печеный петух в зад клюнул.

— Ты сам-то понял, что сказал? — заорал он. — Ежели мы самолет отдадим, то тогда нам только на конях и останется добираться!

— И в самом деле, как-то не так выходит, — задумчиво сказал полевой и наморщил лоб. — Деньги мне ваши не нужны, все равно купить на них я ничего не смогу, а что мне нужно, то я и без денег беру. Вот если бы что-нибудь волшебное… Придумал! Вы летите пока, а когда вернетесь, его мне отдайте, а я вам коней верну в целости и сохранности. Ковер не вернете — и скоты ваши у меня останутся, я их потом мужику какому-нибудь подарю, пахать будет.

Илья покачал головой, потом подошел к своему неказистому Бурушке и легонько хлопнул его ладонью по спине.

— Что, друг, согласен, чтобы за тобой вот он ходил? — и богатырь показал пальцем на полевого.

Конь заржал и потянулся к соломинке, которую маленький человечек по-прежнему вертел в руке. Дотянувшись, съел и фыркнул.

— Согласен, — удовлетворенно заключил Муромец.

Остальные двое согласия коней спрашивать не стали, и вопрос был решен.

— Так какие ты, говоришь, слова знаешь? — спросил Леший.

— Погоди, — рассудительно ответил Подосён. — Сначала на ковер встать надо, а то еще улетит, а нас здесь оставит.

Три богатыря уселись в середине ковра-самолета. Туда же стащили все, что можно было унести с собой. Даже седла Муромец погрузил, сказав:

— Может, там нам придется еще верхом поездить. А старое седло всегда лучше нового.

После того, как приготовления были завершены, Подосен выпрямился, придал лицу серьезность и сосредоточенность и громко сказал:

— Земля, прощай!

Ковер вдруг тихо загудел, задрожал, как живой, но с места пока не трогался. Тут из-под него полетела пыль и мелкий мусор, словно бы выдутые оттуда сильным ветром, и изделие древних колдунов начало подниматься в воздух. Заглянув за край, Ратибор увидел, как поле с кругом примятой травы уменьшается, остается внизу. Еще он увидел, что оставленные кони дружно построились цепочкой и пошли куда-то, неведомо куда. При этом Бурушка то и дело оборачивался и смотрел вверх, словно ожидая, что хозяин передумает и вернется.

Достигнув изрядной высоты, путешественники повисли в воздухе. Ковер не двигался больше никуда.

— И что дальше? — спросил Ратибор, поворачиваясь к Подосёну и скрещивая руки на груди.

— Дальше, дальше, — мучительно соображал Подосён, — дальше ведь еще какие-то слова должны быть, которыми в полет запускать…

— Вспоминай живее, — не выдержал и Муромец, — а то останемся тут на веки вечные висеть. Высота-то вон какая, спрыгнешь — все кости переломаешь.

— Точно! — юноша наконец вспомнил. — В добрый путь — вот какие слова!

Ковер снова загудел, но по-прежнему никуда не двигался. Теперь уже Подосён изумился по-настоящему.

— Неужели и в самом деле перестало работать?

— Нет, — рассмеялся Ратибор. — Просто ему ведь указать надо, куда лететь. В Святые горы — в добрый путь!

Тут же в лицо богатырям ударил тугой ветер, а земля внизу начала быстро уходить куда-то назад. Воздушное путешествие началось.

Ратибор сидел на переднем краю ковра, свесив ноги. Это было вовсе не так удобно, как могло показаться — ноги постоянно придувало ветром к нижней стороне необычного летательного средства, да и свалиться было недолго. Зато так выглядело со стороны намного лучше, и Ратибору было наплевать, что никто не может оценить этого.