Ратник

Ребята же стреляли, пуская стрелу за стрелой в силуэты, которые прекрасно наблюдались на фоне костра. Неприятель тоже пытался стрелять. Но куда? Из-за этой конской истерики они даже сориентироваться в пространстве толком не могли. Ибо лошади крутились-вертелись. Иногда вставали на дыбы. И истошно ржали. Что, совокупно с костром серьезно затруднял ответный «огонь». Ведь не только было не понятно, куда стрелять, но и в кого, так как глаза после света костра плохо видели в темноте. Из-за чего им казалось, будто бы в них стреляют отовсюду.

Быстро расстреляв стрелы, воткнутые в землю, ребята начали доставать их колчана. Что немало снизило темп. Да и выть стали не так дружно. Чем и воспользовались татары, пережившие обстрел. Заметив в свете луны переправу, они ринулись в ее сторону забыв обо всем.

Андрей же, проводив их грустным взглядом, спросил:

– Раненые есть?

– Нет. Нет, – начали отзываться его бойцы.

– Убитые?

– Да все целы.

– Славно. Теперь нужно добить раненых и уходить.

– Может еще раз подловим?

– В одну воду дважды не войти. Если эти приведут подмогу – нам несдобровать.

– Но ты же сам говорил, что бегать от боя не следует.

– Верно. Говорил. Поэтому мы отведем взятых боем лошадей к моему поместью. Чтобы помочь тем воинам, у которых все еще нет коней. А потом пойдем искать нового врага. И бить его. Бить. Пока хватит сил…

* * *

– Государь! – произнес митрополит вставая.

Иван Васильевич решил заглянуть к нему внезапно, не предупреждая. Поэтому и сумел удивить.

– Да сиди отче, сиди, – примирительно произнес царь. Вошел. Прикрыл за собой дверцу. И пройдя сел на лавку возле стола митрополита, который только после этого решился вернуться на свое место.

– Что привело тебя Государь? Забота какая?

– Слышал слухи, что бродят по Москве?

– Какие именно слухи? Болтают-то многое.

– Отче… – устало-сожалеющим тоном произнес царь.

– Я сам не знаю, что с ними делать.

– Твои же люди слухи пустили. И ты не знаешь? Как же так?

– Погоди, – произнес митрополит. Встал. Подошел к двери. Открыл ее и громко произнес: – Приведите Нектария, – закрыл. И вернулся на свое место. – Погоди немного. Сейчас спросишь у того оболтуса, что это все выдумал и начал болтать без моего одобрения.

– Так ли без твоего?

– Я бы такого не разрешил. Это же противоречит догматам христианства. Да и глупо.

– Ты хоть понимаешь, что натворил? – грустно спросил Иоанн Васильевич. – И почему именно Всеслава Брячиславовича.

– Государь, сейчас виновник обо всем и расскажет.

– Виновник? А ты не виновник? Это ведь твой человек сотворил сию беду великую.

– Виновник Государь. И в том каюсь. Но клянусь тебе – не ведал.

– Не ведал он… – произнес царь и замолчал, уставившись на огонек лампады. Митрополит это заметил и произнес:

– Про Всеслава говорили, что он волхв, ведун и чародей. Возможно эта лампа одна из его чародейских штучек.

– Ты серьезно?

В этот момент постучали в дверь. И после ответа митрополита два дюжих священника ввели третьего, в грязном и оборванном подряснике. Кроме того, он был закован в цепи из-за чего не мог сделать даже нормального шага. Лицо же его и особенно глаза выглядели настолько дивно, что царь удивленно вскинул брови. Юродивый, не иначе.

– Вот, – махнул рукой митрополит, – виновник всей этой смуты. А вы подождите за дверь.

Дюжие священники вышли.

И только они это сделали, как Нектарий молча осел на пол и прохрипел:

– Ты прости меня Государь, но ноги не держат. Четыре дня не ел. Да и били сильно. Как дошел сюда – не ведаю.

– Покажи ноги.

Нектарий откинул полу подрясника.

– Ладно. Сиди. Но отвечай честно – кто тебя надоумил глупости сии среди народа болтать?

– Владыко поручил мне разобраться со слухами и придумать что-то, чтобы не болтали более про колдуна-благодетеля. Я поговорил с теми, кто знал Андрея лично. Пообщался с ним, пока он в Москве был. И начал думать. Долго ничего в голову не шло. Шло конечно, но дурость всякая. Я много молился, прося Всевышнего мне ниспослать ответ. И вот в одну из ночей мне сон и приснился.

– Сон? Просто сон?

– Сон, Государь. Будто бы воины идут какие-то. А перед ними из леса выходит большой белый волк. Летом. Среди яркой, цветущей зелени. Не просто большой, а огромный. В рост человека или даже выше. Оскалился на них. Зарычал страшно. А потом завыл и обратил в бегство это воинство.

– Волк, значит. И ты решил, что этот волк Андрей?

– Да, Государь. Поговорил с мудрыми старцами, что старые летописи переписывают. Там мы и нашли слова про древнего князя, который мог обращаться в волка.

– Всеслав был оборотнем. Но в волка он обращался или в медведя – не известно.

– Все так. Но ничего другого мы не нашли. В летописях более не говорится ни об одном витязе, способном перекидываться волком.

– Почему же перекидываться?

– Потому что в том сне, когда войско обратилось в бегство, этот волк обратился в человека. Лицо я не разглядел, но доспех его был как у Андрея. Такие же пластины, находящие друг на друга.

– А почему ты лицо не разглядел?

– Оно было закрыто золоченой чеканной личиной.