Ратник

Царь поморщился, словно от зубной боли. Посмотрел на митрополита. Но тот лишь вздохнул и развел руками.

– С чего ты вообще взял, что он князь? – нервно поинтересовался Иоанн Васильевич после слегка затянувшейся паузы.

– Государь, ты ведь с ним разговаривал.

– И что?

– Скажи, разве ты когда-нибудь беседовал с ТАКИМ поместным дворянином из глуши? В нем все буквально вопит о том, что он не простой человек. И соблюдение чистоты, и ясная речь, и хорошие умения владения саблей, и книжные премудрости. Да даже взгляд и осанка. Взгляд, Государь, он выдает с потрохами любого. Возьми землепашца и одень его в богатые одежды. Но глаза… они зеркала души. Они выдадут его сразу, как только он встретит настоящего боярина или князя.

– И что же у него за глаза?

– Спокойные, твердые, уверенные. А когда задаешь ему неудобный вопрос, их охватывает не страх, но ярость, которую он сдерживает лишь усилием воли. Если бы я не знал, с кем тогда разговаривал, то подумал, будто бы это кто-то из княжат шутки шутит и играет, переодевшись простым воином.

– Ясно… – пожевав губы, произнес Иван Васильевич. И махнул головой, дескать, свободен. Митрополит окрикнул священников, что ждали за дверью и приказал увести. – И накормите его. Он может пригодиться, – добавил царь, мрачно посмотрев на Нектария в дверях. Митрополит незаметно для него кивнул, подтверждая приказ и священники пообещались исполнить волю Государя в точности и без промедления.

– Вот видишь? – снова вздохнув, спросил Макарий.

– Он всегда такие сны видит?

– Нектарий? Он вообще не от мира с рождения. Потому и постриг принял. Думал, что это бесы на него видения напускают.

– И что, ушли сны после пострига?

– Нет. Но обычно он их боялся. И редко кому рассказывал. Его духовник много интересного про него поведал мне.

– И ты ЭТОМУ человеку доверил такое серьезное дело?

– Да кто же знал? Обычно он очень разумно и трезво подходил к делам. Немного странно, но без подобных глупостей. Но всегда интересные решения находил.

– Прекрасно… – процедил царь. – И что мне теперь делать из-за его дурости?

– Нам делать, Государь. Нам. Он ведь сказал людям ересь Оригена, осужденную на Вселенском соборе в незапамятные времена. И они в нее поверили. А это потрясание основ церковных.

– Основы… – покачал головой Иван Васильевич. – Что мне делать еще с одним Рюриковичем? Причем древним и родовитым. Рюриковичем-чародеем! Рюриковичем-оборотнем! Рюриковичем-волхвом! ЧТО?! – выкрикнул царь и ударил по столу.

– Церковь еще не признала в Андрее Всеслава.

– Зато его признал народ, – процедил Иоанн Васильевич. – А ты не хуже меня знаешь, что народную молву не так-то просто переломить. Если я его сейчас возьму под стражу и тихо удавлю – мне это не простят. И братец мой двоюродный этим воспользуется. И бояре, что его стороны держатся из-за недовольства моей супругой. Повод будет замечательный. И народ потешат. И от меня избавятся.

– Так может не спешить?

– Почему?

– Сам сгинет. Слышал я, что его отправили Муравский шляхт караулить.

– А если нет?

– А если да?

– Нектарий прав. Я разговаривал с ним. И он не похож на того, за кого себя выдает. Если он преуспеет, то только подтвердит делом слова молвы. И тогда нам придется что-то делать.

– Церковь не станет его признавать Всеславом.

– Пока ты жив. А что с твоим сменщиком?

– Церковь верна старине.

– Не стал бы я зарекаться на твоем месте.

– Государь, может быть по завершению дела на Муравском шляхте отдашь его мне? Постриг примет. И сгинет с глаз долой.

– Еще чего! – фыркнул царь, так сверкнув глазами, что митрополит вздрогнул. Ему категорически не хотелось отдавать в руки церкви еще одного кандидата на престол. Ведь если он, вот прямо сейчас, врет и Собор признает Андрея князем Всеславом Брячиславовичем, то именно кандидатом он и окажется.

Почему он о том переживал? Потому что положение его на престоле было очень ненадежным. Ведь первенец Иоанна погиб прошлым годом, а второму сыну всего несколько месяцев. И если вновь случится кризис из-за его болезни, то вновь будет замятня, как и в 1553 году. И в этот раз кроме князя Старицкого может поучаствовать и этот Андрейка. И у парня, в отличие от двоюродного брата царя, решительности не в пример больше. И крови он не боится – головорез на вид тот еще.

В принципе – положение этого Всеслава очень мутно и ненадежно. Но именно это и требовалось боярам. Ведь получится, что он сядет на престол милостью их. В отличие от Владимира Старицкого, у которого есть натуральные права наследника.

– Ну нет, так нет, – пожал плечами митрополит с миролюбивой улыбкой, чем только утвердил подозрения царя в какой-то хитрой задумке этого престарелого иерарха.

– Кстати, а что за символ Андрей начертал на своем щите? – хмуро спросил Иоанн Васильевич.

– Это хризма, Государь. Говорят, его впервые начертал Константин Великий на своем щите, через что разгромил вдвое превосходящее воинство супротивника.

– А почему я о том не ведаю?

– Его давно не начертают. Это символ времен Отцов церкви.

– А ты отколь про него ведаешь?